Лорд и леди Шервуда. Том 1 - [41]
– Ты ждешь от меня каких-то слов? Каких, Робин? Мне надо еще раз сказать, как называется чувство, которое родилось в твоем сердце?
– Нет, – покачал головой Робин, по-прежнему не сводя глаз с отца Тука. – Я уже сам и давно понял, как его следует называть. Подскажи, что мне с ним делать, святой отец.
Священник возвел глаза к сводам церкви и долго молчал, размышляя над ответом.
– Если оно докучает тебе и слишком сильно занимает твой ум в ущерб остальному, вырви его как сорняк с поля, – наконец сказал он.
– А если нет? – быстро спросил Робин.
– Если нет… – отец Тук снисходительно усмехнулся. – Тогда зачем ты сегодня пришел ко мне и почему твоя душа возжелала исповеди?
Слегка сощурив глаза, Робин неотрывно смотрел на отца Тука, и тот даже немного отодвинулся под таким взглядом и предостерегающе покачал головой.
– Нет, сын мой! Ведь ты не всерьез?
Робин промолчал, и отец Тук, придя от его выразительного молчания в сильное душевное волнение, всплеснул руками.
– Не смей и думать о таком!
– Почему? – тихо спросил Робин.
– Почему?! – повторил отец Тук. – Вспомни, кто она и кто ты! Какой исход может быть у твоей любви? Не хочешь следовать совету, который я тебе дал, прими другой: лелей свое чувство подобно тому, как рыцарь Христа хранит в сердце благоговейную любовь к Пречистой Деве. На большее ты не вправе рассчитывать.
Выслушав отца Тука, Робин долго размышлял, склонив голову, разглядывая носки собственных сапог. Священник немного повеселел и, желая развеселить Робина, почти насильно втиснул ему в ладони кубок с вином и поднес к губам свой. Отец Тук пил вино, наблюдая за лордом Шервуда, а тот продолжал хранить молчание, все так же склонив голову. Наконец Робин очнулся, глубоко вздохнул, выпрямился и, заметив в руках кубок, не притронувшись, отставил его на скамью.
– Ты говоришь так потому, что уверен: она отвергнет меня, если я открою ей свое сердце?
Услышав этот вопрос, отец Тук поперхнулся вином и едва не рассмеялся. От кого-кого, но только не от лорда Шервуда он мог ожидать подобных слов, зная, что Робину стоило повести ласковым взглядом в сторону любой женщины, чтобы та мгновенно забыла о существовании на свете других мужчин. Но вдумавшись в то, о чем спросил Робин, священник едва не выронил кубок.
– Ты что, собираешься искать ее благосклонности?
Робин повернул к нему голову и абсолютно серьезно ответил:
– Да, собираюсь. А почему бы нет?
Не сводя с него все еще недоверчивых глаз, отец Тук очень неодобрительно покачал головой.
– Почему? – повторил Робин. – Ее сердце кем-то занято?
– Откуда мне знать? – сердито буркнул отец Тук.
– Кому же знать, как не тебе, – усмехнулся Робин, не сводя со священника настойчивого взгляда, – ты ведь ее духовный отец. Так занято или нет?
– Робин, ты сейчас пытаешься склонить меня к нарушению тайны исповеди! – еще более сердитым тоном воскликнул отец Тук.
– Одно слово: да или нет? – тихо спросил Робин, сузив глаза, не позволяя отцу Туку отвести взгляд.
– Нет, – сдался священник, – ее сердце свободно, и больше я тебе ничего не скажу!
– Мне вполне достаточно того, что ты уже сказал, – ответил Робин и рассмеялся беззаботным мальчишеским смехом, чем вновь привел отца Тука в сильнейшее волнение.
Изучив Марианну и помня о том, что она рассказывала ему на исповеди, отец Тук отчетливо осознал, что стоит Робину только подступиться к ней с признанием в любви, и его духовная дочь, не задумываясь ни на секунду, ответит на чувства лорда Шервуда. Два одинаковых бесстрашных сердца, словно рожденные в одной груди, два схожих мятежных духа – да кто остановит их, если они устремятся навстречу друг другу? Они же все сметут на своем пути! Отец Тук почувствовал, что он просто обязан не позволить свершиться этой любви, развести Робина и Марианну как можно дальше и прежде всего отговорить Робина от решимости сделать шаг навстречу тому, чему отец Тук противился всей душой.
Священник снова заговорил, то мягко и увещевательно, то твердо и настойчиво, но неизменно с глубокой убежденностью в собственных словах. Он говорил долго, о многом и закончил так:
– Представь, что ты откроешь ей сердце. Зная тебя и ее, я мало сомневаюсь в том, что она устоит. Ты добьешься ее взаимности. Чудесно, Робин! Но что будет дальше? Из всеми почитаемой девицы знатного и богатого рода ты превратишь ее в жену изгоя? Лишишь всего, что составляет ее жизнь, и прежде прочего – любви отца? В этом и заключается твоя любовь к ней? Как долго Марианна останется благодарной тебе? Конечно, она достаточно благородна и сильна духом, чтобы не упрекнуть тебя ни разу, но сколько ты сам продержишься, испытывая постоянное чувство вины перед ней?
Робин слушал его, не проронив ни слова, и голос отца Тука возвысился.
– До сих пор ты проявлял похвальное благоразумие. Придерживайся его и впредь! Я понимаю твои чувства, не удивлен тому, что именно она стала им причиной, но эта девушка не для лорда вольного Шервуда, который объявлен вне закона, заочно приговорен к смерти, за чью голову обещана изрядная награда. Она не годится тебе так же, как ты не годишься для нее.
Священник умолк, вопросительно глядя на Робина, и тот, пригубив наконец кубок, негромко спросил:
Он хотел обвенчаться с ней и представить ее в Шервуде как свою супругу – она вернула ему слово и пожелала стать вольным стрелком. Он позволил, и она увидела его в прежде незнакомом ей облике строгого и взыскательного командира, справедливого, но жесткого правителя. Она осознала, что в жизни лесной державы нет места бесшабашным вольностям, о которых из уст в уста передаются легенды. Ряд событий наводит его на мысли о предателе в Шервуде, но эти мысли он пока хранит при себе, понимая, на кого падет подозрение.
Возвращение в Средние земли давнего и самого непримиримого недруга лорда вольного Шервуда влечет возобновление войны между ними, войны не на жизнь, а на смерть. Коварство и беспринципность против доблести и неукоснительного соблюдения правила: не проливать невинную кровь. Война может быть долгой, но однажды она должна завершиться, определив победителя и побежденного.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.