Лондонские тайны - [34]

Снэль не слушал, что говорил капитан. Наклонив голову в сторону, он прислушивался к другому. Он наблюдал за черной фигурой, которая медленно подвигалась, прижимаясь к деревянному забору.

— Что ж ты молчишь, адская кочерга? — спросил капитан.

— Это Боб, — шепнул Снэль. — Экой любопытный!

— Ты или пьян, или спятил с умишка, — сказал Педди. — Какой тут Боб?

— Вон он… — отвечал Снэль.

— Где? — с невольной дрожью спросил капитан.

Снэль показал на приближавшегося человека.

— Это Боб? — спросил тихо капитан. — Надо признаться, что он и ночью, как и днем, похож на грязную кучу. Что касается до тебя, милый чертенок Снэль, ты настоящая кошка! Разве я мог вообразить, что эта змея, Боб, добрый наш товарищ, приползет сюда. Станем говорить тише… пускай идет… я ему отплачу. Итак, ты сказал, что с удовольствием заработал бы десять гиней?

— Еще с большим удовольствием пятнадцать гиней, капитан.

— Ну, ладно, пятнадцать, так пятнадцать, тявка! Я торговаться не люблю. Штука очень простая. Ступай и купи себе сейчас же полный джентльменский костюм. Упрячь в него свое грязное тело и отправляйся в театр, в фойе. Понимаешь?

— Понимаю… Боб в шагах тридцати от нас.

— Хорошо. В фойе подойдет к тебе джентльмен и дотронется до твоей руки так…

— Но как узнает меня этот джентльмен?

— Экой я рассеянный! Забыл сказать, чтобы ты прицепил себе желтую ленточку.

— Хорошо. Боб в двадцати шагах.

— Пускай ползет. Этот джентльмен скажет, что тебе нужно делать и ты сделаешь. Вот тебе пять гиней на костюм, и еще пять, чтобы прибавить тебе смелости, чертов внучек! Остальные пять получишь после.

— Хорошо. Боб в десяти шагах.

— В десяти шагах, говоришь ты, — проворчал капитан, — тем лучше!

Возвысив голос, он продолжал:

— Да, Снэль, умных людей надувают почаще, чем дураков. Вот хоть бы взять скверного Боба, которого мы все почитаем и любим: Темперенс его обманывает, а он любит ее как дурак!

Боб внезапно остановился. Снэль захихикал.

Капитан продолжал:

— А ведь жалко, право жалко! Боб — мошенник, олицетворенная помойная яма, но добрый малый. А, между тем, жена его, которую вдобавок он любит, связалась с этим Томом Тернбуллем.

— Что это? — вскричал капитан. — Тут кто-то есть! Нас кто-то подслушивает!

И, схватив свою палку обеими руками, Педди начал что есть сил тузить ею Боба.

Снэль хохотал во все горло. Боб пустился наутек.

— Вперед подумает воровать у меня носовые платки! — торжествовал Педди.

Но месть его зашла дальше, чем он думал. Боб не ощутил ударов палки по своим бокам, другой удар, удар в самое сердце жестоко поразил его.

— Темперенса! — воскликнул он, отошедши от того места, где находился капитан со Снэлем: — Том Тернбулл! О, я им отомщу!

Глава двадцать четвертая ЭТО ОН!!

Второй акт «Волшебного стрелка» близился к концу.

Рио-Санто хотевший тотчас ввести Сюзанну в аристократический кружок, привел в ее ложу одного вслед за другим, кавалера Анджело Бембо, сэра Ватерфильда, доктора Мюллера, майора Боруэма, Лантюр-Люса и прочих.

Сюзанна принимая их, вела себя так, как будто все детство ее протекло в одном из аристократических пансионов, где молодых девушек учили «держаться прямо и вести себя скромно!» Она мало говорила — была грустна, но говорила увлекательно, так что леди Офелия заметила в ее речах не только нечто странное, но и пленительное. Несомненно, что прелесть французского языка, которым Сюзанна владела в совершенстве, была тому причиною.

Сюзанна, разговаривая с графиней, вдруг почувствовала, как что-то ударило ей в сердце, и в то же время в коридоре раздались шаги. Девушка умолкла. Шаги были ей очень знакомы.

— Это он! — сказал таинственный голос над ухом Сюзанны. — Будьте счастливы и осторожны!

Дверь распахнулась. Вошел Бриан Ленчестер. Он учтиво раскланялся, был отрекомендован княгине, сказал ей несколько слов и заговорил с графиней. Сюзанна жадно глядела на него, не исподлобья, как молодые пансионерки, но прямо, открыто, не скрывая страсти.

— Вы были вчерашний день на вечере в Тревор-Гоузе? — спросила графиня Бриана.

— Нет, миледи, — отвечал он. — Несмотря на прелесть этого вечера, я не мог кинуть своего дела. Я продавал серные спички у дома брата.

— Бедный граф! — воскликнула графиня, невольно усмехаясь при словах Бриана, которые тот сказал совершенно серьезно. — Вы жестоки к нему! Но ведь не всю же ночь занимались вы продажей?

— Нет, миледи, лишь до одиннадцати часов, да к тому же со мной случилась маленькая неприятность. Управляющий моего брата, Патерсон, велел отколотить меня за то, что я не хотел сойти с крыльца. Один из слуг милорда графа Вейт-Манора, моего старшего брата, дал мне дюжину порядочных колотушек!

— Что вы! — вскричала графиня. — Щеки Сюзанны невольно покрылись ярким румянцем.

— Это совершенно верно, миледи, — отвечал Бриан.

— Что же сделали вы?

— К несчастью я не настолько богат, чтобы дать этому лакею более пяти фунтов стерлингов.

— Неужели это за побои, сэр?!

— Я с радостью заплатил бы за них сто гиней, миледи. О! Вы можете быть совершенно уверены, что милорду — моему брату — плохо спалось прошлую ночь! Свидетелями наносимых мне ударов были некоторые прохожие и сегодня я подал прошение. Дело будет иметь большой интерес! Брат, прибитый лакеем брата…