Лондонские тайны - [25]

Бедный Джек вздохнул с облегчением есть надежда спасти его господина.

Держа в руках корпию, помощник исподлобья посмотрел на Стефана Мак-Наба и мотнул на него головою доктору. Тот, в свою очередь, бросив взгляд в сторону молодого человека, прошептал:

— Он ничего не слышит и не видит. Делайте то, что я вам приказал!

Воцарилась совершенная тишина. Старый слуга стал смотреть с удвоенным вниманием и увидел, что помощник, засунув руку в боковой карман, вытащил оттуда небольшую хрустальную склянку и поднес ее к корпии, бросив на бесчувственного Стефана странный взгляд.

Доктор сделал нетерпеливое движение. Помощник вылил каплю жидкости на находившуюся в его руке корпию. В это самое мгновение Стефан поднял голову. Рауль задрожал и лицо его покрылось смертельной бледностью. Корпия выпала из его рук на пол, он быстро стал на нее ногою.

Подозрения, увеличивавшиеся каждую минуту в голове старого слуги, вдруг перешли в уверенность, Он вскочил, схватил висевший на стене шотландский кинжал и вбежал в комнату.

— Мистер Стефан! Вы не замечаете, что здесь происходит! — вскричал он.

— Молчи! — сказал Рауль, махнув одной рукой, а другою показывая на больного.

— Молчи ты сам, — отвечал с бешенством Джек, — окаянный! Я стоял тут, я все заметил.

Помощник машинально попятился к дверям.

— Это сумасшедший? — спросил доктор, обращаясь к Стефану. — Скажите, чтобы он вышел, иначе я снимаю с себя ответственность за жизнь сэра Франка Персеваля.

Стефан поднялся. Он смотрел то на Джека, то на Рауля, который между тем успел прийти в себя.

— Молчи, Джек! — наконец, сказал он. — А вы, доктор, ради Бога, поспешите сделать перевязку бедному Франку.

Джек стал между своим господином и доктором.

— Мистер Мак-Наб, — сказал он почтительным, но твердым голосом, — я готов делать все, что вы прикажете, потому что вы любимый друг моего господина, но клянусь всем святым, я не допущу этого человека подойти к моему господину!

— Этот старик сошел с ума, — холодно произнес доктор. — Не позволяя нам сделать перевязку, он убивает своего господина.

Капли холодного пота выступили на лбу Джека, однако он не пошевельнулся.

— Я видел, — сказал он тихим, но отчетливым голосом, — как они, эти два господина, хотели убить здесь… сейчас… когда вы тут сидели, мистер Мак-Наб… убить бесчувственного умирающего. Я видел, клянусь вам! Эти не знакомые мне люди замышляли убить Персеваля!

Стефан посмотрел на доктора глубоким проницательным взглядом.

— Слуга этот, — сказал он, — честнейший человек. Мне известно, что доктор Муре один из известнейших членов медицинского факультета, и я глубоко уважаю его познания, но этот джентльмен лучший мой друг. Извините же мне мои сомнения и позвольте мне быть вашим помощником в перевязке. Я недавно кончил курс медицины в Оксфорде.

При последних словах Стефан быстро засучил рукава.

— Остерегайтесь, мистер Стефан! — сказал старый слуга и, подойдя к нему, шепнул несколько слов на ухо.

Воспользовавшись этой минутой, Рауль быстро наклонился и поднял корпию. Потом взглянул на доктора, понял легкое движение его глаз и поспешно удалился.

— Быть не может! — вскричал Стефан, выслушав слугу.

— Быть не может? — повторил тот. — Не угодно ли я обыщу его и найду склянку.

Он обернулся и заметил, что Рауля уже нет.

— Что вы теперь скажете, — спросил он. — Поверите ли моим словам?

Стефан снова посмотрел на человека в черном костюме. Доктор Муре, скрестив на груди руки, с невозмутимым спокойствием и презрительной улыбкой смотрел на происходящее. Ему было лет около сорока. Он был высокого роста и несколько худощав. Отсутствие волос на передней части его головы увеличивало умную выразительность высокого лба. Овал лица, узкий около висков и широкий под ушами, имел ту форму, которая, как думают Лафатер и Галль, означает коварную хитрость. Вообще его лицо, заключавшее в себе что-то злое, не принадлежало к числу тех, которые с первого взгляда располагают в свою пользу и внушают доверие.

Доктор Муре имел славу одного из самых знаменитых и искуснейших докторов в Лондоне. Самая слава эта должна была отклонить всякое подозрение.

— Доктор, — сказал Стефан, который своим природным спокойствием успел победить в себе негодование, — этот честный слуга не сошел с ума. То, что он говорит правду, доказывается бегством этого негодяя.

— Не думаете ли вы обвинить меня перед судом?

— Не станем напрасно терять время. Я требую, чтобы сию же минуту вы сделали перевязку. Слышите ли?

— Сию же минуту! — повторил Муре. — Это пахнет приказанием.

— Оно и есть приказание, — с твердостью отвечал Стефан.

Доктор грозно нахмурил брови и шагнул назад. Руки его как бы случайно очутились в карманах фрака. Но это продолжалось мгновение: лицо его прояснилось и на губах заиграла едкая улыбка.

— Ну, так приготовляйте бинты и корпию, молодой мой товарищ, — сказал он с натянутой веселостью. — Я готов перевязать джентльмена.

Доктор Муре, под опытным взглядом Стефана, приложил все искусство своей хирургической практики, которая приобрела ему такую известность. Он действовал быстро, верно и, как бы намеренно не пропускал самой ничтожной подробности, предлагаемой в подобных случаях хирургией. Стефан, со всевозможной поспешностью исполняя все его приказания, не спускал глаз со всех движений доктора, на лице которого, как бы в отместку, продолжала играть насмешливая и горькая улыбка. Сзади них стоял Джек. Он еще не успокоился и держал в руках кинжал, не сводя глаз с лица Стефана. При малейшем его знаке он готовился напасть без всякого милосердия. Хотя доктор стоял к нему спиной, но он мог видеть лицо Джека, отражавшееся в зеркале напротив. Может быть, его грозная решимость и была причиною того, что все движения Муре отличались такой точностью, о которой мы упоминали выше.