Лондонские оборотни - [26]

Сестра Тереза твердо решила достичь святости, а святые, как и сам Иисус, обладают силой находить и наказывать демонов. Габриэль не хотел, чтобы демона, который в него вселился, обнаружили, и ужасом думал о том, что с ним случится, если он допустит, чтобы демона наказали. Он слишком хорошо понимал, что позволил ему себя погубить. Ему нравились мощь, сила и власть, которые давал ему демон, и не мог так просто отказаться от преимуществ внутреннего зрения, какие бы жуткие и удивительные вещи оно ему ни позволяло увидеть. Он хорошо помнил, на что похожа жизнь обычного мальчика, неодержимого и незрячего, того, у кого нет ни дома и ни семьи, не важно, хорошим или плохим, следующим всем правилам и выполняющим все требования или нет. Габриэль не настолько любил и понимал добродетель, чтобы раскаиваться в том, случилось.

Если уж кому-то непременно нужно доверять, то он предпочел бы Моруэнну и своего демона, а не Бога или кого-либо из его служителей.

Осторожно, покрепче держась за ненадежный плющ, Габриэль стал спускаться во двор. Благополучно приземлившись, он немедля нырнул в кусты, спеша подальше от места, где недавно видел девушку, собиравшую терновые ветки. Благополучно обойдя ее, он вернулся к своей игре, переполняемый дерзким воодушевлением, до тех пор, пока сумрак не опустился на землю, и за ним явился Люк Кэптхорн, то ругавшийся, то звавший, немало раздосадованный.

2

Гэбриэль, стараясь не отставать, рысью бежал за Люком Кэптхорном назад в Приют. Люк что-то бормотал на ходу, его сетования смешивались с проклятиями. Он снова и снова повторял, что Габриэль тяжкое испытание для тех, кто о нем заботится, вечно всем задает хлопот, и этому маленькому байстрюку следует знать свое место.

Люк всегда с удовольствием напоминал детям, что лишь немногие из них знают, кто их отцы. Одним из немногих преимуществ в жизни, которое получил он сам, было законное рождение. Преимущество это оказалось весьма убогим: мистер Кэптхорн давным-давно бросил жену и сына и был для найденышей такой же легендой, как царь Ирод или Лондонские оборотни.

Только когда они дошли до Приюта, Габриэль понял, что Люку не просто, ни с того ни с сего, взбрело в голову его искать. Габриэля привели в гостиную миссис Кэптхорн, где на столе уже стояло металлическое корыто, а на огне грелось несколько чайников. Миссис Кэптхорн подошла, чтобы помочь Габриэлю раздеться. Этот процесс обычно затягивался надолго. Не потому даже, что он терпеть не мог, когда его трут и скребут, а потому что ему ужасно не нравились пухлые и быстрые пальцы миссис Кэптхорн. К счастью, она оставила его, чтобы заняться более ответственным делом смешивания горячей и холодной воды. Пока она колдовала с чайниками, добиваясь того, чтобы температура достигла в точности той отметки, которую природа и безупречная интуиция миссис Кэптхорн считали подходящей для мытья маленьких мальчиков, он был предоставлен самому себе. Когда он забрался на стол и влез в корыто, миссис Кэптхорн швырнула его зимнюю одежду в угол. Настало время получить новый костюм.

Габриэль всегда остро чувствовал унижение, особенно в такие моменты. Он не выносил, когда его личность становилась орудием для каких-то затей миссис Кэптхорн. Сейчас, когда его тело было лишь одеждой для мощи и разума вселившегося в него демона, мириться с таким обращением становилось все тяжелей, но он продолжал подчиняться. На вид он оставался все тем же девятилетним мальчиком, и мир по-прежнему относился к нему именно так, и Габриэль не мог позволить той силе, которая поселилась в нем бросить вызов такому обращению. Нельзя позволить ей проявить себя раньше времени, надо еще хорошенько обдумать, чего и как он хочет добиться, а не просто взрываться и негодовать.

Как только он привык к горячей воде, и ее прикосновение перестало жечь, он почувствовал блаженство. Но всякая надежда на неспешное удовольствие угасла, когда миссис Кэптхорн взялась за щетку. Для нее мытье было чем-то вроде исповеди, безжалостной очисткой грешника от скверны. И, когда, на ее взгляд, Габриэль оказался достаточно чист, миссис Кэптхорн быстро вытащила его из корыта и крикнула Люку, чтобы привел кого-нибудь другого, кому достанется эта грязная вода, ведь не выливать же ее после одной помывки.

И не раньше, чем новая одежда, показавшаяся такой просторной и мешковатой после той, из которой он уже вырос, была надета и подколота, миссис Кэптхорн сообщила ему о причине суматохи.

— К тебе посетитель, — мрачно буркнула она. — Загодя прислал весточку, что придет, а мы все тут стой на ушах. Но, смотри, юный бездельник, без фокусов. Тот, кто хочет тебя повидать, весь как есть, джентльмен, веди себя прилично. Только не думай что ты лучше других.

Подобные предупреждения Габриэль получал и раньше, и еще подробнее эту мысль развивал Люк. Он считал, что если даже Габриэль — байстрюк какого-нибудь помещика, что было отнюдь не доказано, то все равно байстрюк, и поэтому стоит куда меньшего, чем любой человек, который носит фамилию отца. Но мальчик заметил, что у сестер, похоже, иное мнение. Несмотря на свою ненависть к греху во всех его проявлениях, они несколько иначе обращались с ним потому, что у него имелся какой-то благодетель с положением. Они тщательней, чем других, поправляли ошибки Габриэля в разговоре и поступали с ним, по возможности, сдержанно.