Лондонград. Из России с наличными. Истории олигархов из первых рук - [80]

Однако GML всецело контролировал сам Ходорковский. Его доля, составляющая преимущественное большинство акций, управлялась через специальный офшорный траст, в котором он был единственным бенефициарием. Все устроил Кертис, который получил право голоса в случае ареста или смерти Ходорковского.

Кертис стал опекуном и стражем активов «ЮКОСа» и «Менатепа». Он не был бенефициарным владельцем акций, но реально управлял ими через траст. Он представлял собой защитную систему, которую впоследствии обнаружат следователи, когда попытаются проникнуть (большей частью безуспешно) к активам через уникальный по сложности лабиринт различных взаимосвязанных компаний и трастов.

Ходорковский доверял общительному Кертису, который ему к тому же нравился, а кроме того, был честным и не воровал. Олигарх одобрял и то, что Мэйфейрский юрист хранил большую часть самых щекотливых деталей в голове, а бумаге доверял только самый минимум. Хотя это обстоятельство помогало сохранять секретность, причиной его была и компьютерная безграмотность, и хаотичная файловая система (он предпочитал диктовать свои письма и распоряжения). Словно рассеянный профессор, Кертис часто носился с обрывками бумажек, на которых были накарябаны строчки, содержащие информацию о сотнях миллионов фунтов. И только в редких случаях, когда он не мог вспомнить какие-либо данные, он звонил часа в три ночи кому-нибудь из сотрудников.

Иногда минуты решали дело. Действительно, масштаб операции был виден в протоколах встреч в июне 1999 года в офисах Кертиса. Они демонстрируют сложнейшую защищенную финансовую сеть, раскинувшуюся по всему миру. Прибыль от русской нефти, составляющая сотни миллионов долларов, выводилась из «ЮКОСа» через офшорные счета на Гибралтаре, на Каймановых островах и острове Мэн. Однако сколько в точности было денег, так никто и не узнал.

Сеть, работавшая с нефтяными потоками, носила кодовое название «Озеро Джерби» по имени водного пути на острове Мэн. Некоторая часть прибыли от экспорта нефти «ЮКОСом» шла через «Озеро Джерби» в многочисленные компании Швейцарии, Либерии и Ирландской республики. Именно в этих компаниях аккумулировались огромные суммы. Хотя все фирмы имели официальные юридические адреса, у них был и один общий офис в Женеве.

Размещение денег в офшорах оказалось крайне выгодным финансовым предприятием, которое помогло сохранить состояние Ходорковского, когда в 1998 году произошло резкое падение рубля. Как только кризис обернулся катастрофой, «Менатеп» оказался, по крайней мере для публики, в очень сложном положении. Консультантам и сотрудникам перестали выдавать зарплату, банк заблокировал счета и депозиты, а также отказался платить кредиторам. Центробанк отозвал его лицензию, а гигантские буквы названия были быстро убраны с фасада его головного офиса в Москве. В это время вкладчики стояли в огромных очередях, как правило тщетно, у порога величественного мраморного здания. Возможно, «Менатеп» и рухнул, но большая часть его активов, включая «ЮКОС», уже была надежно спрятана в твердой валюте за границей, в основном с помощью офшорной сети, созданной Кертисом.

Эти активы Ходорковский ловко вывел в дочерние офшоры и разместил на банковских счетах, что представляло собой уже не просто операцию по уходу от налогов. В течение второй половины 90-х годов западные инвесторы понимали потенциальную выгоду работы на российском рынке и инвестировали деньги в Россию. Многие так хотели вступить в только что приватизированные компании, что проводили необходимый в таких случаях процесс комплексной юридической экспертизы лишь поверхностно. Активы прятались, а некоторые мелкие акционеры «ЮКОСа» утверждали, что сама структура использовалась для того, чтобы скрыть прибыль и, следовательно, избежать выплаты дивидендов.

Одним из таких инвесторов был Билл Броудер, который основал фонд Hemitage Capital Management. В период с 1997 по 1999 год цена акции «ЮКОСа» резко упала вниз — с 6 долларов до 8 центов. Хотя это падение во многом было вызвано экономическим кризисом, бушевавшим в то время в России, он не являлся единственной причиной этого падения. «Некоторую часть снижения акций в цене — с шести долларов и примерно до 1,25 доллара — можно отнести на счет общего падения рынка, остальное же (с 1,25 доллара до 8 центов) стало результатом осуществления плана по выводу активов», — считает Броудер.

Броудер был лишь одним из нескольких случайных западных инвесторов. Среди кредиторов «Менатепа» числились также German Bank West, японский Daiwa Bank и южноафриканская компания Standard Investment. Всего лишь за несколько месяцев до дефолта 1998 года они кредитовали «Менатеп», предоставив ему, к несчастью, большую отсрочку по выплате общей суммы в 236 миллионов долларов. В качестве обеспечения кредиторам обещали акции «ЮКОСа», эквивалентные 30 процентам стоимости компании. «Менатеп» мог затребовать их обратно в случае погашения займа. На бумаге сделка выглядела весьма заманчиво.

Однако когда после кризиса инвесторы потребовали от государства вернуть заем, зарубежным банкам дали от ворот поворот. На повторные требования предоставить информацию они получали противоречивые ответы. И в один прекрасный момент машина, загруженная документами «Менатепа», выехала из Москвы и в конечном итоге оказалась в Волге. Более того, чтобы скрыть действительное финансовое состояние банка, Ходорковский предпринял целую серию финансовых маневров, умело играя в прятки с активами как банка, так и «ЮКОСа».