Лондон бульвар - [17]

— Ты трудящийся.

— Что, заметно?

— По рукам, приятель. Хорошая честная пахота.

Я подумал, что он был бы хорошим судьей. Кивнул. Он говорит:

— Ты герой рабочего класса, приятель.

— Ты так думаешь?

— Приятель, Джон обо всем сказал… закурить есть?

Дал ему самокрутку, он сказал:

— Класс.

Мне было пора уходить. Говорю ему:

— Развлекайся.

— Слышь, братан, купи часы.

— Не, не надо.

— Это «ролекс», чувак, настоящий.

— Это мне не по статусу.

— Мне тоже, приятель, но ты можешь попробовать, а?

На это у меня были разные варианты ответов, но я сказал:

— Просто… представь себе.[20]

Осчастливил его.

В четыре пополудни я закончил работу, вокруг ни души. Я подумал:

а) они мне доверяют;

б) они меня проверяют.

В любом случае, я ничего не украл. Если по-честному, я немного посидел в «Серебряном призраке». Погрузился в какие-то сумасшедшие мечты. В машине пахло

полированной обивкой

дубом

старой кожей

богатством.

По дороге к аллее оглянулся на дом. В окне спальни качнулась штора.

Улыбнулся.

На Гейт зашел в лавку «Оксфам», нашел темный костюм. Он был почти впору. Волонтер за кассой сказал:

— О, какая великолепная находка.

— Никакая она не великолепная, просто мне нужен такой костюм.

А удачной находкой было старое пингвиновское[21] издание сборника Лори Ли «Как я вышел однажды из дома летним утром».

Напротив «Бургер Кинг» парень продавал «Биг Ишью». Я купил один экземпляр, сказал:

— Сегодня вечером хоронят одного продавца «Биг Ишью».

— Да?.. Где?

— В Пэкхеме.

— Я пас, приятель, слишком опасный район.

— Думаю, он оценил бы, если бы ты пришел.

— Он умер, ему уже нечего оценивать.

Через двадцать минут я был дома, принял

душ

пиво

болеутоляющее.

Не болит.

Примерил костюм из «Оксфама». Рукава пиджака были коротки, брюки длинноваты, но в остальном сидел он на мне как перчатка. Я достал из шкафа хрустящую белую боссовскую рубаху. Она подошла как молитва.

Позвонили в дверь.

Бриони. Она была великолепна в черном костюме. Я сказал:

— Бри, ты великолепна.

— Я знаю.

Вошла, критически меня осмотрела, говорит:

— Выглядишь как гробовщик.

— Спасибо, Бри.

Она порылась в сумке, извлекла свежую розу и спросила:

— Подойдет?

— То, что надо.

— Выпить можно?

— Что хочешь?

— Что-нибудь смертельное, а то я только пару колес заглотила.

— «Блэк Буш»?

— Отлично.

Чокнулась с моим пивом, сказала:

— За Майкла.

— За кого?

— Твоего друга.

— Он Джои.

— Ты уверен?

— Я точно знаю.

— О'кей, за Джои.

Мы выпили. Я вызвал такси, машина прибыла через минуту.

Водила оказался растаман, в салоне воняло марихуаной. Я сказал: «Пэкхем», и таксист кивнул:

— Отпад.

Кладбище находилось на задворках автобусной станции. Через дорогу был игровой зал. Я подумал, что Джои будет приятно услышать:

ФУЛ-ХАУС![22]

Служащий похоронного бюро нас уже ждал. Могила была готова, над ней стояли двое. Священника не было. Несколько минут спустя подошел еще один человек.

— Доктор Пател, — сказал я, — как хорошо, что вы пришли.

Представил его Бри. Она не отпускала его руку дольше, чем следовало. Служащий спросил:

— Кто-нибудь скажет прощальное слово?

Я покачал головой. Он дал сигнал могильщикам; они опустили гроб в могилу. Я бросил на гроб «Биг Ишью», Бри бросила розу. Внезапно в воротах появился мужчина в килте, при всех шотландских делах, с волынкой, и заиграл «Одинокого лодочника».

Я не разбираюсь в красоте, но волынщик был великолепен.

Бри сказала:

— Сюрприз напоследок.

— Как ты его нашла?

— Рядом с «Селфриджиз», он там всегда играет.

— Спасибо, Бри.

Она таинственно улыбнулась, проговорила:

— Тебе спасибо за доктора.

О-хо-хо.

Я сунул могильщикам немного денег. Один сказал:

— А вы знаете, что Род Стюарт работал могильщиком?

Что на это сказать? Я спросил:

— А сам-то ты поешь?

— Не, я только танцую, — ответил он.

И смеются во всю глотку.

Потом я заплатил волынщику. Взял на себя, так сказать, все расходы.

Доктор Пател о чем-то очень серьезно разговаривал с Бри. Я сказал:

— Как водится, после похорон нужно освежиться. Можно вас угостить?

— Да, — ответили они. Оба.

Надо было сваливать к черту из Пэкхема, и мы поехали в бар «Чарли Чаплин». Самое лучшее, что можно сказать об этом заведении, — это что оно очень большое.

Бри и доктор сели за столик, я пошел сделать заказ.

Бармен пританцовывал над своей винной картой, с чувством произнес:

— Мне нравится твой костюмчик.

— У нас в семье он передается по наследству У него глаза загорелись, подумал, наверное, что я игрок Добавил:

— Смотри, не потеряй его.

— Ни в жизнь.

Мое остроумие истощилось, я заказал

поджаренные сэндвичи

горячий пунш

закуски к пиву

чипсы

орешки.

Бармен наконец принес заказ, сказал:

— Voilà![23]

Мы набросились на еду. Доктор вел себя как надо. Опрокинул горячий пунш, запил пивом, прилично откусил от сэндвича. Бри пошла зарядить музыкальный аппарат, и вскоре раздалось:

— «Хей, если видел ты самую красивую девчонку…»

Даже я так петь могу. Говорю доктору:

— Док, так здорово, что ты пришел.

— Пожалуйста, называй меня Санджи.

— Я попробую.

Он засмеялся, сказал:

— Ужасно будет, если я скажу, что мне очень весело?

— Это просто необходимо, чтобы тебе было очень весело.

Вернулась Бри, сказала:

— Этот музыкальный автомат просто какой-то импровизатор.

Повернулась к Санджи, спросила: