Локальный тест - [5]

- Все правильно,- подтвердил Пузин.- Есть одно "но". Конкурент имеется. Оттуда! - многозначительно ткнул вверх пальцем.- Шеф, в общем-то, за меня, но он дипломат и портить отношения с начальством по такому поводу не станет.

- Как фамилия твоего соперника?

- Сидоренко,- ответил Пузин.- А тебе зачем?

- Имя, отчество, должность? - продолжал Фрасин, памятуя о педантичности пришельца. И записав данные, хлопнул приятеля по плечу: - Не расстраивайся преждевременно, старик...

Спустя неделю Пузина утвердили в новой должности.

Воспоминание об этом несколько подняло настроение Фрасину. От размышлений его отвлек звонок, мелодично зазвеневший в прихожей. Фрасин открыл дверь. На пороге стояла Людмила. Она редко выбиралась в город, тем более в будни, и Фрасин искренне обрадовался.

- Какими судьбами, Людочка? Или решила, наконец, сказать "да"?

- Поговорить надо,- ответила сухо Людмила.

Сердце Фрасина сжалось в болезненном предчувствии. Людмила прошла в гостиную. В отличие от Пузина, импортная обстановка не произвела на молодую женщину особого впечатления. Людмила ее словно не замечала. Фрасин метнулся было к бару за угощением, но подруга остановила его коротким жестом:

- Не суетясь, Фрасин. Присядь и слушай.

Фрасин послушно упал в кресло, поражаясь тому, какую власть возымела над ним эта женщина. Людмила закурила, нервно чиркнув спичкой. Фрасин придвинул хрустальную пепельницу, однако гостья демонстративно стряхнула пепел в раскрытый коробок.

- Чтобы не возникало лишних вопросов, начну с родителей,- проговорила Людмила.- А вернее, с того, какими они были. Ты не думай, мой отец не так прост. В свое время политехнический закончил и, говорят, дельным специалистом считался. Наверное, его женитьба на маме с точки зрения рациональной логики была шагом безрассудным. У отца - ни кола, ни двора. У мамы - две сестренки на руках, после смерти бабушки она за старшую в семье оставалась. Да тут еще я родилась. Время было голодное, послевоенное. Ютились в развалюхе, из тех, которые теперь только в старой хронике увидишь. Ну, отцу и приходилось крутиться, прирабатывал, где мог, а все равно концы с концами еле сводили...

- Никак в толк не возьму,- перебил аспирант,- зачем ты это рассказываешь. Ничего не имею против твоих родителей.

- Я это заметила,- бросила на него короткий, сосредоточенный взгляд Людмила.- Теперь они живут по безукоризненным законам другой, видимо, более доступной тебе логики. Слушай, Фрасин, слушай.

И продолжала:

- Говорят, счастье делает людей равнодушнее к чужой беде. Не знаю. Но уверена, что и нужда не каждому добавляет благородства и сострадания. Жизнь - штука жесткая, она не только на ладонях, на душе мозоли оставляет. А иногда и рубцы. Суровей стали мои родители, скупее на ласку, на доброе слово. Такой была плата за нужду,- вздохнула Людмила.- А потом они заплатили и за счастье, разумеется, в своем понимании. Первый взнос составил вполне определенную сумму - пять тысяч рублей. Такой выигрыш нам выпал по облигации. Стали судить-рядить, куда употребить случайные деньги. Тут родственничек подзабытый вынырнул, ценный совет дал: вручить тысячи нужному человеку, тот может помочь на мясокомбинат устроиться. Теплое, мол, местечко, за год окупится, век благодарить будете. Отец не устоял, сменил профессию. Наверное, я плохая дочь, осуждаю родителей, которые ничего для меня не жалели. Но что делать. Знаешь, Фра-син,- вновь вскинула на аспиранта глаза Людмила,- мне всегда больно за тех, кто бессилен перед обстоятельствами, у кого нет внутри прочного стержня. Спросишь, откуда он взялся во мне, этот несгибаемый стержень? Думаю, из чувства протеста. Если бы росла в другой семье, наверное, не смогла бы так люто возненавидеть всю эту грязь, которая липнет к деньгам. Помню, раньше отец любил повторять, что поработает немного на комбинате и вернется на завод. Теперь он этого не говорит. И никогда не скажет. Я в газете вычитала, у наркоманов есть такое выражение: "сесть на иглу". Значит, стать конченым человеком. С отцом нечто похожее. День без денежной инъекции, хотя бы десятки левой, для него пропащий. А прирабатывать десятки все сложнее - постепенно наводят порядок на комбинате. Директора сняли, кое-кого посадили. Между прочим, родственничка тоже судьба наказала. Прогорел на какой-то очередной авантюре, пришел к нам денег просить. Деньги к тому времени были и немалые - место у отца на первых порах действительно оказалось прибыльным. Только родители - ни в какую. Хоть и унижался родственничек, и напоминал, чем ему обязаны, даже на колени падал. Я не выдержала, сорвала с пальца перстень, что родители к совершеннолетию подарили, бросила ему.

Отец в ярость пришел. Никогда его таким не видела. Лицом потемнел, с каким-то утробным хрипом кинулся на родственника, повалил на пол, отнял перстень. Подхватился, тяжело дыша, да как хлестнет меня наотмашь по лицу кулаком с зажатым намертво подарком. Я потеряла сознание.

Недооцениваем мы власти барахла,- горько усмехнулась Людмила.- Оно исподволь все человеческое в душе подтачивает. Не успеешь оглянуться, а там - пустота. Если у тебя есть все это,- она обвела взглядом комнату,разумеется, будешь сыт и доволен. Но если только ради этого жить...Людмила резко покачала головой.- Ты заметил, у нас в доме обычай - давать вещам собственные имена. Для родителей они больше, чем вещи, и это страшно.