— Все что угодно!
— Не могла бы ты узнать, что сейчас поделывает Грег и с кем он?
Диана пообещала, и тут ее позвали, поэтому она наскоро попрощалась. Быстро, чтобы не передумать, Наоми взяла свои записи, вложила их в конверт, который адресовала Диане в «Кроникл», затем сбежала вниз по лестнице и поехала на почту. Вернулась назад она со знакомым ощущением острой боли в одной половине головы и жуткой тошноты.
Из прежнего опыта Наоми знала, что ничего нельзя поделать, кроме как лечь в кровать и лежать, пока мигрень не пройдет. «Преступление и наказание», — с горечью подумала она, лежа в темной спальне. Она не могла ни читать, ни писать, ни слушать радио, ни вообще что-нибудь делать. Только терпеть и ждать. Был момент, когда ей пришлось доплестись до ванной, где ее вырвало. После чего Наоми еле доползла до кровати.
Она уже потеряла чувство времени, когда под окнами остановилась машина. Вскоре пришла обеспокоенная Мейган. Она увидела задернутые занавески и поняла, что дело неладно.
— А я искала тебя, детка. Что случилось? Простыла, как Тал?
— Нет, — еле выговорила Наоми. — Мигрень. Мейган сочувственно поцокала языком.
— Какая напасть. И часто тебя прихватывает?
— Случается. Но не беспокойтесь обо мне. — Наоми стоило невероятных усилий приподнять голову. — Как Бран?
— Врач доволен, говорит, зрение вернется уже очень скоро. — Мейган взбила подушки и поправила одеяло. — Ну ладно, лежи спокойненько, бедная девочка. Ой, какой у тебя ужасный вид. А у тебя есть какие-нибудь таблетки?
— Смысла нет их пить. Все равно вырвет.
— Так тебя еще и тошнит? Бедная девочка, давай я принесу тебе чаю…
— Нет, нет! Спасибо, Мейган. — Наоми попыталась улыбнуться. — Лучше предупреди Брана, что сегодня я уже не смогу работать.
Мейган фыркнула.
— Еще бы! Отдыхай как следует. Ну ладно, я пошла, позже загляну.
К огромному облегчению Наоми, после визита Мейган боль начала потихоньку отступать, унося с собой и тошноту. И наконец девушка заснула. Когда она открыла глаза, было уже совсем темно. Она включила лампу и осторожно поднялась, медленно, на дрожащих ногах прошла в ванную. Умывшись, почистив зубы, причесавшись, она вернулась в постель. Лежа на груде подушек, она наслаждалась отсутствием боли, хотя голова все еще оставалась тяжелой и не отпускало знакомое ощущение невесомости. Из прошлого горького опыта Наоми знала, что мигрень всегда возникает у нее на нервной почве, а в данном случае явилась прямым следствием того, что она направила Диане свои заметки.
Вскоре появилась Мейган.
— Я уже поднималась к тебе, — сказала она. — Но ты спала. Как ты себя чувствуешь, бедняжечка моя?
— Спасибо, Мейган, намного лучше. — Теперь Наоми уже могла улыбаться. — Только слабость осталась и головокружение, зато боль прошла.
— Это хорошо. Я принесу тебе поесть.
— О, Мейган, только не сейчас. Я бы просто выпила чаю.
Мейган возмутилась:
— Вот еще. Я приготовила отличный куриный бульон. Сейчас принесу его и к нему хрустящих тостов. Не ляжешь же ты спать на голодный желудок?
К своему удивлению, при упоминании о еде Наоми почувствовала, что голодна, и когда экономка пришла с бульоном, ей не пришлось заставлять себя есть.
Когда Мейган ушла, Наоми включила транзистор и лежала, слушая музыку и размышляя. Очень ли Брану не хватало ее за ужином? Девушка сердилась на себя за то, что так нелепо расклеилась и потеряла целый день общения с Браном при том, что у них оставалось всего несколько дней. Она попробовала читать, но чтение как-то не шло, она отбросила книгу, откинулась на подушки, и неожиданно эта милая уютная комнатка показалась ей клеткой. Ей безумно захотелось быть сейчас с Браном в мастерской, читать ему или просто болтать о том, о сем. «Или лежать на софе в его объятиях», — твердил предательский внутренний голос.
Чтобы отогнать эти мысли, Наоми закрыла глаза и сжала руки в кулаки. Но воображение не унималось. В темноте она ясно видела его лицо, густые длинные ресницы, сияющие зеленые глаза, чувственные уголки губ и потрясающие иссиня-черные волосы. Она села, стараясь поудобнее уложить подушки, но тут послышался стук в дверь. Она замерла.
— Войдите, — неуверенно сказала она, убеждая себя, что это всего лишь Мейган.
Но когда дверь открылась, на пороге возникла высокая, неповторимая фигура Брана Ллевеллина. Девушка смотрела на него, широко раскрыв глаза. На какое-то мгновение ей показалось, что это ее воображение материализовало его, но глубокий голос, который назвал ее по имени, вернул ее к действительности и вызвал счастливую улыбку. О, если б он мог ее видеть!
— Бран, пожалуйста, заходи. — Наоми встала с постели и подала ему руку. — Осторожно, здесь рядом с дверью кресло, и у постели еще одно, на нем сидела Мейган. Проходи и садись. Как ты? Врач и правда нашел улучшение? Ты, наверное, устал от поездки?..
— Эй-эй! — смеялся он, усаживаясь в кресло. — Дай мне вставить хоть словечко, болтушка. Со мной-то все в порядке, а инвалид у нас ты.
— Да нет. Просто у меня был приступ мигрени, вот и все.
— Тогда закрой дверь и ложись в кровать.
Наоми так и сделала, легко коснувшись мимоходом его руки.
— Мне было так одиноко без тебя, Наоми. Она, удобно расположившись на подушках, внимательно смотрела на него. Утром ради посещения врача он был в официальном темном костюме, а сейчас на нем голубая рубашка и темно-красный джемпер, а длинные ноги обтянуты синими вельветовыми брюками.
