Логово - [23]

Взрыв прогремел в тот момент, когда до плавучего объекта левиафану оставалось проплыть метров десять. Если бы этот предмет взорвался совсем рядом, то просто разнес бы голову монстра в клочья. А так, «подарок» от людей – мина или неразорвавшаяся глубинная бомба – лишь нанес ему чувствительную рану, оглушив и порвав в куски один из плавников.

Поднялся фонтан воды, окрашенной кровью.

Тварь завыла и заревела так, что в радиусе десяти километров все живое под водой и над водой пробрал до костей леденящий страх, и начала биться и метаться, поднимая пену. Вокруг крутились водовороты и целые мальстремы, засасывая плавучий мусор, куски дерева и даже уродливую мелкую рыбешку.

Наконец, животное выбилось из сил и отдалось на волю течения. Его масса сыграла с ним злую шутку. Оно не могло плыть, не прилагая усилий, так как было тяжелее воды. А сил ему хватало лишь на то, чтобы держаться на поверхности воды. У него не было жабр, и, хотя его легкие могли сберегать гигантский запас кислорода, всплывать для дыхания ему было необходимо. А течение тут было сильным. Оно неумолимо влекло левиафана на юго-восток, в сторону Курильских островов.

Тратя все силы на то, чтобы не утонуть, гигант не замечал, что его уносит все дальше, в квадрат моря, куда он сам еще никогда не заплывал, – не из-за того, что чувствовал исходящую оттуда угрозу. А потому, что океан там был еще бесплоднее и не мог обеспечить его кормом.

Так прошел один день и одна ночь. Если бы существо, похожее на доисторического ихтиозавра, было разумным, оно бы уже потеряло надежду и смирилось. Но оно было безмозглым и изо всех сил боролось за жизнь.

Утром туман рассеялся, из него выплыло что-то похожее на высокую стену. Это было кольцо из сцепившихся друг с другом кораблей. Их тут были сотни. Всех флагов и всех назначений. Любого водоизмещения. Торговые и военные. С мертвецами на борту и полностью пустые, как «Летучий Голландец». Наполовину ушедшие под воду и почти целые.

Течения в новом мире изменились, и в этом квадрате образовалось подобие Бермудского треугольника.

Но было одно судно, стоявшее чуть поодаль от остальных. Развороченный огромный контейнеровоз, выброшенный на выступающую из воды плоскую скалу еще раньше всех остальных. Под флагом Панамы, но с филиппинским экипажем (об этом можно было бы узнать из судового журнала, если бы кому-то пришло в голову туда заглянуть).

Тварь несло течением прямо на него. И чем ближе она подплывала, тем сильнее жгло ее кожу.

Море стало вдруг чистым, стерильным. Абсолютно прозрачным. Не было ни планктона, ни водорослей. Не было мелких хищных зубастых тварей и пучеглазых рыб, похожих на древних кистеперых латимерий. Над берегом не носились птицы-ящеры.

Ничто живое не могло выжить там, где вода была такая же радиоактивная, как в ядерном реакторе. Потому что внутри этого корабля, разорванного взрывом почти надвое, двадцать лет назад пробудилась злая сила, о которой маленький мозг чудовища не мог ничего знать.

С тех пор эта сила не засыпала ни на миг. И теперь невидимые частицы рвали и корежили плоть твари, пробивая в ней миллионы незаметных глазу дырочек.

Еще живого левиафана выбросило на мель неподалеку от корабля-призрака.

Он поднял голову с тревогой, хотя уже почти ослеп.

Свечение. Оно наполняло воздух. Каждую долю секунды здесь рождались новые частицы, почти как в коллайдере. А течения несли эту заразу дальше, в мировой океан, на юг и на север.

Проведя всего час в этих водах, существо начало кровоточить, будто изрешеченное крохотными пулями. Его мозг и органы чувств затуманились, огромный желудок исторг из себя все, что там находилось. Шкура начала уже не светиться даже, а словно гореть, краснея и лопаясь.

Последним усилием монстр сорвался с мели, будто желая нырнуть в спасительную глубину. И в этот момент в его головном мозгу одновременно лопнули несколько сосудов – и создание забилось в агонии. А потом его двухсоттонная туша камнем пошла на дно. Туда, где ей быстро занялись обитатели морских глубин и бездонных впадин, никогда не видевшие солнца, питавшиеся только теплом от геотермальных источников. Они даже не подозревали, что наверху была жизнь и что с ней потом что-то случилось.

***

Корабль-призрак стоял неподвижно, будто вросший в скалу.

Панамский флаг давно не реял, изодранный ветром. Но название хорошо читалось на корпусе. Судно называлось «Урания». Но это было всего лишь имя музы-покровительницы астрономии.

Оно было не связано с тем, что когда-то в чреве корабля взорвалась бомба – не просто грязная, а очень грязная. Собственно, именно для нее корабль был сначала куплен, а потом переоборудован на секретной верфи.

Если корма была практически уничтожена взрывом (скорее всего внешним, как от попадания ракеты или авиабомбы), то нос почти не пострадал. Внутри, в крохотных, как на подводной лодке, каютах и коридорах лежали вповалку покойники. Невысокие, круглоголовые, коротко стриженные, в полувоенных спецовках и военных ботинках – совсем не похожие на раздолбаев-филиппинцев. Даже воротнички у них были отутюжены, а обувь – начищена. Когда-то.

Тела были не тронуты разложением. Никакие бактерии не живут в местах, подобных этому.