Логово беса - [19]

Честно говоря, Беркут был несколько озадачен видом того места, где оказался. Увидев людей, сидящих в позе лотоса и медитирующих, он поначалу решил, что попал в какую-нибудь секту вроде кришнаитов, но позже понял, что это не так. Это была какая-то обитель, жители которой изнуряли себя многочасовыми физическими нагрузками в виде тренировок. В свое время Беркут занимался разными единоборствами, поэтому мог различить обычные занятия спортом от профессиональных. Здесь занимались профессионально. Он понял, что здесь обучали чему-то вроде китайского ушу. Главным, как он понял, был невысокий сухощавый кореец. Когда он проходил мимо занимающихся, они подобострастно кланялись ему, согнувшись пополам. Нерадивых кореец награждал ударами тонкой палки, которую всегда носил с собой. Иногда он сам демонстрировал выполнение наиболее сложных упражнений. Беркут, считавший ушу лишь красивыми танцами, должен был признать, что получалось у корейца неплохо.

Постепенно Беркут выздоравливал, приходил в себя, превращаясь в прежнего бойца – сильного, смелого, не боящегося смерти. При этом он наблюдал, как послушники выполняют сложные упражнения, похожие на танцы, и время от времени колотят руками и ногами по деревянным колодам, имитирующим противников. Все это скоро наскучило Беркуту. Он ощутил, что, выбравшись из ловушки, расставленной смертью, испытывает знакомое холодящее чувство, желание вновь бросить вызов Костлявой, помериться восстановленными силами с судьбой. А все то, что происходило вокруг, казалось ему скучным и ненужным.

Но вот однажды он увидел спарринг. Двое в белых кимоно танцевали друг напротив друга, совершая, по мнению Беркута, ненужные движения. Но потом все изменилось. Они сошлись в схватке и стали наносить смертельные хлесткие удары, ставить жесткие блоки. В конце концов один из них упал без сознания, со сломанной рукой и лицом, превращенным в кровавое месиво. Это зрелище заставило Беркута изменить свое отношение к месту, где он находился.

Когда он окончательно поправился, его перевели в другое, похожее на барак, помещение, в котором жили десять человек. С ним никто не пытался заговорить и вступить в контакт. И он не лез ни к кому с откровениями. Беркут также заметил, что между собою обитатели барака тоже не особо общались. Он видел, что над всем здесь царит страх и что эти люди боятся лишний раз распускать языки. Да и сил у них для этого не оставалось после изнурительных тренировок. Они были измучены, на лице и теле были видны следы побоев. По всей видимости, все они попали сюда не по своей воле; но Беркут не был таким дураком, чтобы расспрашивать кого бы то ни было об этом.

В то первое свое утро в бараке он проснулся от сильного тычка в бок. Над его деревянным, прикрытым тонким матрацем ложем стоял коренастый крепыш, похожий на киргиза.

– Вставай! – приказал тот грубо по-русски, но с сильным акцентом. – Ты сегодня работаешь на огороде.

Последовал еще один удар бамбуковой палкой. На этот раз удар пришелся по голени. Киргиз знал болевые точки и делал все со знанием дела.

Беркут поднялся и оглядел пустой барак. А потом послал крепыша туда, куда обычно посылают в таких случаях.

– Не хочешь подчиняться? – удивленно произнес киргиз и замахнулся палкой.

В следующую секунду крепыш отлетел в одну сторону, а палка – в другую. Удивление на лице киргиза сменила злость, и он кинулся на Беркута с кулаками. Тот, недолго думая, ушел от одного удара, потом блокировал другой и затем мощным ударом пробил тугие мышцы пресса крепыша и, перехватив того за туловище, опрокинул на землю. Минуту надсмотрщик пролежал без сознания, потом с трудом отполз от Беркута и бросился из барака, что-то выкрикивая на родном языке.

Через пару минут появился главный – тот самый кореец, которого Беркут видел не раз из окна своего «лазарета» в первые дни своего нахождения здесь, но с которым ему еще ни разу не пришлось столкнуться так близко.

– Почему ты не соблюдаешь правила и не выполняешь приказ? – Кореец выражал полнейшее спокойствие.

– Я не подписывался ни под какими правилами, – так же спокойно ответил Беркут.

– Но мы же спасли тебе жизнь.

– И что теперь? Я стал для вас еще одним солдатиком? – Беркут кивнул в сторону двери, намекая на послушников.

У него было чутье на ситуацию, и он понимал, что именно сейчас выбирает правильную линию поведения. Если они спасли ему жизнь, значит, он им зачем-то нужен.

– Ты лишен чувства благодарности. – Кореец сделал жест рукой, и двое его телохранителей шагнули в сторону Беркута. Тот отступил и принял расслабленную стойку. И не таких видели.

– Но ты лишен и страха… – Щелчком пальцев кореец отозвал телохранителей назад. – Я в тебе не ошибся. Но ты должен признавать силу и подчиняться.

Он шагнул к Беркуту.

– На колени! Быстро! – приказал кореец.

Беркут взревел и кинулся на своего обидчика. Он попытался достать его прямым ударом, но рука протаранила воздух, хотя их разделяло всего ничего. А потом Беркут увидел перед своим носом вымытый до блеска пол барака. Следующим ударом кореец лишил его сознания.

Очнулся бывший беглец в комнате, устеленной коврами.