ЛоГГ. Том 3. Стойкость - [27]

— Когда власть переходит в другие руки, то те, кто жирел при старой, всегда становятся мишенью для мести новой. Так уж исторически сложилось.

— Иными словами, потомки связаны кровью с проступками предков. Не поймите меня неправильно — мне их немного жалко, но…

— Прибереги жалость для тех простолюдинов, за чей счёт дворяне кормились последние пятьсот лет. Даже если следующие пятьсот лет им придётся нести наказание за это, я всё равно не проявил бы к ним ни капли сочувствия.

— Ну вот опять ты… У тебя что — лёд в жилах? Ты ведь благодаря этим дворянам можешь вести довольно приятную жизнь.

— Я вкладываю всего себя в то, что я делаю. И я готов к тому, что всё это может взорваться у меня в руках. Но они думают, что деньги просто растут на земле, и для их получения не нужно использовать ни ума, ни силы. И этого я не могу простить.

— Ладно-ладно, мы поняли. Кстати, я услышал нечто странное от чиновников из столицы доминиона.

— О? И что же ты услышал?

— Говорят, правителя в последнее время часто видят в странном капюшоне.

— В капюшоне? Как-то не вяжется с образом Чёрного Лиса.

— Как ни странно, он подходит ему лучше, чем ты думаешь. Потому что, видимо, это такой капюшон, какой идёт в комплекте с длинным чёрным плащом…

В здании капитолия, где работал Адриан Рубинский, сотрудники перешёптывались, поглядывая в сторону приёмной.

При его чрезвычайно занятой общественной и личной жизни, правитель всегда говорил, что ему нужно два тела или сутки длиной в пятьдесят часов, чтобы всё успевать. Поэтому никто не мог понять, что на него нашло, что он провёл последние несколько дней в конфиденциальных беседах с каким-то загадочным религиозным лидером. На Феззане мало кто знал об особых отношениях, связывающих их планету с Землёй, и лишь небольшая горстка их работала в главном здании правительства.

Облачённая в чёрный плащ фигура неподвижно стояла в приёмной под неодобрительными взглядами работников правительства. Наконец вышел секретарь и сопроводил человека в офис правителя. Посетители, записавшиеся на встречу к Рубинскому раньше него, могли лишь раздражённо смотреть в спину удаляющейся фигуре, так как их собственные аудиенции откладывались.

Этого епископа, отправленного Великим Епископом Земли присматривать за Рубинским, называли «Дегсби». Это было одновременно и имя, и статус.

Войдя в комнату, епископ Дегсби откинул капюшон.

Лицо, скрывавшееся под ним, оказалось на удивление молодым — возможно, ему не было ещё и тридцати. Его узкое бледное лицо говорило о жизни в строгости и воздержании от мирских удовольствий, а также о не совсем правильном питании. Длинные чёрные волосы выглядели неопрятно, а блеск голубых глаз напоминал солнце в тропическом лесу — пылкий блеск, вызывающий у встретившихся с ним взглядом дискомфорт, предполагая явный дисбаланс между разумом и верой.

— Прошу вас, присаживайтесь, ваше превосходительство, — сказал Рубинский. Его вид и каждое его движение выражали смирение. Однако хоть он и вёл себя так, это не было его подлинным желанием, идущим из сердца.

Дегсби опустился в предложенное кресло с выражением скорее не высокомерия, а незаинтересованности в тонкостях.

— То, что вы мне вчера сказали, правда? — сразу же потребовал он ответа. Похоже, он не видел смысла в обмене приветствиями.

— Несомненно. Я собираюсь начать уделять повышенное внимание экономическому сотрудничеству с Империей, а также окажу финансовую помощь. Хотя и не слишком большую.

— Таким образом, вы нарушите баланс сил между Империей и Союзом. Как вы собираетесь использовать это?

— Я позволю герцогу Райнхарду фон Лоэнграмму объединить всю Галактику, после чего уничтожу его и захвачу его наследие. С этим есть какие-то проблемы?

После слов Рубинского на лице епископа сначала появилось удивление, за которым постепенно проступила подозрительность. После нескольких секунд, потребовавшихся ему, чтобы собраться с мыслями, он произнёс:

— Это хорошая идея, хотя, возможно, несколько эгоистичная. Однако белобрысого мальчишку будет не так-то просто одурачить, а кроме того, на его стороне этот мерзавец Оберштайн. Вы правда думаете, что они позволят вам осуществить задуманное?

— Похоже, вы весьма неплохо осведомлены о ситуации, — любезно сказал Рубинский. — Тем не менее, ни герцог Лоэнграмм, ни Оберштайн не всезнающи и не всемогущи. Наверняка есть слабое место, которым мы можем воспользоваться. А если его не существует, то я сам его создам.

Будь Райнхард фон Лоэнграмм столь всесилен, как про него говорят, он бы не оказался прошлой осенью мишенью убийцы и не потерял своего ближайшего сподвижника, Зигфрида Кирхайса.

— Если говорить о власти и функциях правительства, то есть один момент, на который стоит обратить внимание… — задумчиво проговорил Рубинский. — Чем больше вы их централизуете, тем проще потом манипулировать всей системой, просто изъяв одну часть. В новой династии, которая вскоре воцарится, мы убьём лишь одного человека, герцога — или правильнее будет сказать императора — Лоэнграмма и возьмём под свой контроль нервный центр его правительства. И одно это сделает нас правителями всей обитаемой Вселенной.