Лодки уходят в шторм - [45]

Наконец пришел Ильяшевич. Поднялся председатель крайисполкома Николай Тутышкин:

— Начнем, товарищи!..

В это время на сцену с подносом в руках вошла Багдагюль, стала раздавать членам президиума чай. По залу прошел легкий рокот.

— Это еще для чего? — смутился Ульянцев.

— Тимофей-гардаш, — громовым голосом откликнулась из зала Джаханнэнэ, — у нас такой обычай: собрались мужчины — подавай чай.

По залу прокатился смех.

— Ну, если обычай…

— Товарищи, — продолжал Тутышкин, — слово предоставляется чрезвычайному комиссару Кавкрайкома Тимофею Отрадневу.

— Мое сообщение будет горьким, товарищи! Предатели своего народа из "Горского правительства" Дагестана арестовали в Петровске весь подпольный ревком во главе с железным коммунистом товарищем Буйнакским. Я знал этого прекрасного, кристально чистого человека по Астрахани. Деникинский скорый, да неправедный суд приговорил всех товарищей к смерти… Мы должны их крепко предупредить. — Негромкий голос Ульянцева зазвучал металлически твердо. — В случае расстрела добровольческим командованием приговоренных к смертной казни в Петровске дагестанских коммунистов Советская муганская власть расстреляет находящихся на ее территории офицеров-деникинцев, считая за каждого расстрелянного коммуниста десять офицеров!

— Правильно! Верно! Послать депешу! — послышались голоса из рукоплещущего зала.

Ильяшевич заерзал на месте. Перед его взором в который раз возникло тело полковника Аветисова с черной дырочкой во лбу.

Ульянцев поднял большую руку, глубокими темными глазами строго обвел зал:

— Еще не все, товарищи… Добровольческое командование разделалось с ревкомом руками предателей, а потом дало по шавке самим предателям — разогнало "Горское правительство", 21 мая войска генерала Драценко заняли Петровск и теперь движутся к границам Азербайджана…

По залу прокатился гул. Ильяшевич крякнул, заерзал, но не поднимал головы, чтобы никто не видел выражения его глаз.

— В этот же день, — продолжал Ульянцев, — деникинцы с помощью англичан атаковали Астраханско-Каспийскую флотилию, взяли форт Александровский…

— И потопили Астраханскую флотилию, — не выдержав, уточнил с места Ильяшевич, ткнув указательным пальцем сверху вниз.

Ульянцев взорвался:

— Никак нет, ваше… — он вовремя остановился, чтобы не сказать "высокородие", и уже спокойнее продолжал: — Ваше дополнение неверно. Потопили два-три судна, и то вспомогательных, а боевые корабли десанта, — Ульянцев обернулся к залу, — ушли к устью Волги. Но, товарищи, будем смотреть правде в глаза. Господство на море принадлежит неприятелю. Теперь на Каспии только две советские точки: на севере неприступной крепостью стоит красная Астрахань, А мы, товарищи, должны превратить Ленкорань в такую же крепость на юге Каспия!

В зале зааплодировали, но тут же перестали, чтобы расслышать ответ Ульянцева на вопрос Ильяшевича:

— Какими силами?

— Вот об этом вы и доложите нам, товарищ главком! — сухо ответил Ульянцев.

Ильяшевич слегка растерялся:

— Как, здесь? Перед… партизанами и крестьянами?

— Да, полковник, перед членами крайисполкома.

Слушая отчет Ильяшевича, Ульянцев всматривался в зал.

В первом ряду сидел полковник Орлов. Тот делал в блокноте пометки. "Тоже из старых специалистов и тоже эсер. Сухорукин, Кропотов, теперь он… Прав товарищ Коломийцев, что мы много нянчимся с ними. Но ведь этот Орлов — прекрасный специалист. Бывший царский полковник, после революции перешел на сторону народа. При краевой управе служил здесь начальником милиции, служил честно. — Ульянцеву вспомнились слова Ленина: "Без наследия капиталистической культуры нам социализма не построить. Не из чего строить коммунизм, кроме как из того, что нам оставил капитализм"[11].— Да, ничего не сделаешь, без них нам пока не обойтись…"

Ильяшевич говорил недолго. Слово взял Ульянцев. Он подверг резкой критике работу Ильяшевича и военной коллегии, созданной ровно месяц назад, 6 мая. Ульянцев предложил распустить военную коллегию и образовать Реввоенсовет. Ильяшевича от командования войсками отстранить и взять под домашний арест.

Большинством голосов его предложение было принято.

Ильяшевича тут же отвели в башенную часть третьего этажа и заперли в небольшой комнате с зарешеченными узкими окнами и балконной дверью.

На следующий день новый командующий войсками Мугани полковник Орлов оповестил население об образовании Реввоенсовета. Его председателем назначен Горлин (Талахадзе), политкомиссаром — Отраднев, начальником штаба — Наумов. Сообщалось также об учреждении в Ленкорани и Пришибе-Православном местных народных судов и народного общемуганского суда для расследования дел по серьезным преступлениям.

Городской госпиталь находился в нескольких шагах от Ханского дворца, и Ульянцев давно собирался посетить его, но никак не мог выкроить время. И сегодня он не пошел бы туда: через час ему предстояло выступить перед горожанами и он хотел собраться с мыслями. Но Мария чуть не силком потащила его.

Большинства врачей не оказалось на месте, они были вызваны на совещание в здравотдел крайисполкома, и за старшего в госпитале оставался хирург Агахан Талышинский. Это был щуплый человек среднего роста с густой жесткой шевелюрой, густыми усами под орлиным носом, на котором чудом держались очки.