Ливонский поход Ивана Грозного - [91]

Копия письма Иоанна к литовским вельможам

Начало такое же, как и в первом письме, а потому пропущено. (Из Несвижского архива князей Радзивиллов. Teka I, 62Ь.)

<…> и мы тое грамоты выслухавши, подивилисе есьмо таковому неуставичному делу, што вы ианове честейшие и старшие так учинили, приведши к таковому великому делу совершенно и выведавши у нас всякое таемное дело наше. А мы по вере вашое присылки по хрестианскому обычаю без всякого лукавства, што есте все большие люди, старшие присылали ближнее думы до рады присяглого писара Михаила Гарабурды и мы потому с ним и говорили милосно, без лукавства по своему хрестианскому обычаю, как с своим с верным прирожоным и волю свою и хотение объявили, как нам быти на государстве на коруне Польской и на Великом Княжстве Литовском, и выведавши нашу тайную мысль, наши дела тайные нашим недружьем во всю землю извещаете, а хрестианского дела и покою хрестианскому не делаете И мы тому удивляемся, которым обычаем королевича французского полюбили собе на государства мимо нашего государства, как бы на розлитие крови всего хрестианства, занеже французский по турсково солтана присылце будет, с ним во дружье и в послушание к французскому будучи у вас на государстве по турсково солтана велению быти с нами и с цесарем в недружье и то всему Хрестианству будет по многому кровопролитие и вы-б, Панове, попаметовавши на свое хрестианство и наводцы на зло хрестианское не были и того доброго дела, што к покою и к пожитку всего Хрестианства, не опустили и о то постаралисе, штобы тое доброе дело к покою и пожитку всего Хрестианства свершилося. А как у вас нашому государству быти и мы тому подлинно письмо дали Михаилу Гарабурде и што будет вам в том письме супротивно, ино на то послы да розговорят. А мы ныне на то на все шлем к вам, к обема Радам коруны Польское и Великого Княжства Литовского посланников своих ближнего своего дворянина Михаила Васильевича Колычева, наместника Ивангородского, да дьяка Петра Ерша Михайлова о том, о всем вам изъявити и вы бы, Панове, сослався с паны Радами короны Польское прислали к нам на посланники наши опасную грамоту приехати нашим посланником и отъехали к паном Радам короны Польское и Великого Княжства Литовского добровольно со всими их маетностями без всякого задержания, добровольне. А што есте писали к нам о перемирном часе, о границах и мы как есть государи хрестианские для покою хрестианского уложили есьмо перемирие держати от успеньева дня пречистое Богородицы на год лета 7,081 от (sic) успениева дня пречистое Богородицы на год лета 7,082, а за тот срок, покаместо межи нас послы доброе дело постановят и по всем пограничным местом бояром, воеводам и головам и заказали есьмо войною за рубеж по всим пограничным местом не ходили, задору и зацепок не чинити, а выб потомуж пограничным местом велели заказами и закрепили, штоб обид и задоров по всем пограничным местом чинити не велъли до того сроку и за срок, покаместо межи нас послы доброе дело постановят. А што есьте писали к нам опасное грамоты на послы великие и мы посылаем к вам гоньца своего Семейку Григорьева, сына Бутикова и с ним к вам грамоту опасную на великие послы коруны Польское и Великого Княжства Литовского послали и вы-б съехався, где пригожо, короны Польское и Великого Княжства Литовского панове Рада ранее, штоб тому доброму делу волокиты не было и гоньца нашого Семейку Бутикова к нам отпустили незадержав. И на наши посланники посполиты панов Рад коруны Польское и Великого Княжства Литовского свою опасную грамоту с нашим гоньцом Семейкою к нам прислали, а вашего есьмо гоньца Федора Зенькова отпустили к вам не задержав без всякого задержания и грамоту свою с ним послали. Писан государства нашего отчины Великого Новагорода лета от создания миру 7,081 (1573) июля 15. Индикта 1. Государства нашого 39, а Царств наших Российского 26, Казанского 21, Астраханского 18.

II.

В Книге польских посольств (№ 2, стр. 300–304, московский арх. мин. иностр. дел) так описывается пребывание Воропая в Москве.

Лета 7080 г. приезжал к царю и великому князю Ивану Васильевичу всея Русин короны польское и великого княжества Литовского от панове рады от Франциска Красинского, бискупа краковского, да от Велирцыиана, бискупа виленского, да от воеводы виленского от Николая Юриевича Радивила, от Стефана Збаражского, воеводы троцского, от Остафея Волока каштеляна троцкого, от Яна Еронимова старосты жомойтского, гонец Федор Венков с грамотами. А Государь в те поры был в столице, а в грамотах паны рады писали о том, што Государь их Жигимонта короля не стало и Государь бы на незгоду их не стоял и ко всем бы панствам и землям государя их держал мир по своей перемирной грамоте а войны не подносил и рати не всчинал и в землю в ифлянскую вступатися и воевать не велел до перемирного сроку и лист свой опасный на большие послы их до них через посланца их послати рачил и до коих мест послы будут и до тех бы мест с обе стороны мир и покой держати. А правил гонец от панов рад Государю челобитье, да привез к Онтонию митрополиту, да ко князю Юрию Такмакову грамоту, а писали Юрия боярином и наместником и воеводою московским и Государь царь и великий князь литовского гонца отпустил, а послал с ним к панам радам грамоту. А в грамоте писано, што Государь о смерти Жигимонта короля велие жалоствует, да о том, што бесерманская рука высится а хрестианская рука ущипок примает а государи крестиянские изводятся и оскудевают, а бесерманские государи размножаются; а государь жалеючи незгоды хрестиянские и видечи их склонност для покою христианского хочет додержати мирное постановенье по перемирным грамотам до тех мест, как послы их у Государя будут и договор учинят и наместникам и воеводам по городам заказать велел, штоб ни в чем не задирали и ратей и войны не вчинили и городов и земель не заседали и новых городов не ставили и о всем бы были покойно по перемирным грамотам, доколе послы их у государя будут; а ониб потомуж во всех городех воеводам и наместником и державцом и справцом заказали. А што писали к лифляндской земли, штоб в нее не вступатися и воевати не велети и о том прежде того присылал к Государю Государь их Жигимонт король Михаила Галабурда (sic!), просячи о Государеве отчине, о полоцкие и о всем повете полоцком, а Государю поступаючи лифлянские земли и Государь на том велел приговорить, што тому делу так меж Государей их быть; а ныне и с ними по тому же хочет и потому не возможно статися, што Государь своей отчины Лифлянской земли не очищати; а ведь многие городы лифлянские за свейскими и от свейского без престани многие грубости Государю и того Государю терпеть не возможно, а литовские ведь люди там живут. Притом же и ониб паны рады похотели покою крестьянству таким невеликим делом Государя потешили на приговор Государя своего утвердили как прежде того Государь их тое государство вотчины хотел Государю поступитеся, а лифлянскую землю покою крестьянского и избавы от бесерман не нарушивал и послов бы своих прислал не мешкаючи да и опасную грамоту на послы их Государь с гонцом их послал а титло в обиих грамотах писано по прежнему с полоцким и смоленским и лифлянским; да прибавлено в титле перед прежним самодержавец. А после того был посланник на государеве дворе у бояр у князя Ивана Федоровича у Мстиславского, да у Михаила у Яковлевича Морозова, да у Никиты Романовича Юрьева и бояре посланнику говорили, што митрополит Антоней правит на Москве свой святительской престол, а князь Юрей в отъезде а пишут князя Юрия паны рады боярином и наместником и воеводою московским не гораздо и князь Юрий у Государя не боярин и не наместник воевода. Да послали к панам радам грамоту о том же, што и в государеве грамоте писано, да приказали с ним к панам радам поклон. А был гонец у государя трижды, а на приезде ел у Государя, а стол был у Государя в столовой избе, а сидел гонец на окольничем месте, а подача ему была после больших дворян. А после стола ездил его подчинять на подворье с меды Михайло Темирев; а стола дождался гонец на приезжем дворе; а являл посланника дьяк Василий Щелкалов, а дары являл печатник Роман Ольферьев, а приезжая гонец к Государю ссадился в городовых воротех, а наперед себе Государь велел распрашивать его дьяку Василию Щелкалову, для чего гонец ездил и от кого, а после того как гонец был у Государя расспрашивал его о королеве смерти и о всяких дел Малюта Скуратов, дьяки Василий Щелкалов, Афанасий Демьянов, а пристав у него был в дороге и на Москве Михайло Темирев.