Литовский лабиринт - [2]

Сегодня известно, что жертвы у вильнюсской телебашни — дело рук „боевиков“ так называемого министра обороны Литвы А. Буткявичюса. Ветераны „Альфы“, участники операции, свидетельствуют: с крыш соседних с телебашней домов некие лица вели огонь на поражение такой силы, что для прикрытия выходивших из здания „альфовцев“ пришлось вызывать бронетранспортеры“ (См. http://www.alphagroup. ru/press-service/news_association/2888).

Надо отметить, что в 1991 г. и позже прикрываться ложью Горбачеву во многом помогали тот же Крючков и Трубин. Прокурор Трубин в своем — в основном объективном — отчете о событиях в Вильнюсе стрелки ответственности перевел на местных коммунистов и военных. Якобы был создан некий Комитет национального спасения Литвы, который попросил помощи. А некие дружинники, представляющие этот Комитет, крайне нуждались в защите военных.

Крючков в своих мемуарах „Личное дело“, к сожалению, повторил измышления Трубина и о Комитете национального спасения Литвы, и о рабочих дружинах, на помощь которым якобы были вынуждены придти военные. В определенной степени свидетельства Трубина и Крючкова способствовали осуждению в 1999 г. М. Бурокявичюса, Ю. Куолялиса, Ю. Ермалавичюса и др. деятелей КПЛ/КПСС.

Однако у людей даже далёких от политики, не вызывает сомнения, что так называемый Комитет национального спасения Литвы являлся не более чем вывеской, за которой ничего — и никого! — не было. Несмотря на многолетние попытки литовской прокуратуры установить его состав, этого так и не удалось сделать. Не было и специально подготовленных рабочих дружин. То был обычный партийный актив. Но для усиления эффекта московские деятели обозвали его рабочей дружиной. Прямо как в 1905 г. на Красной Пресне.

Все эти структуры были придуманы в Москве только для того, чтобы вывести из-под удара Горбачева и его окружение. Хотя для наведения порядка в Литве следовало руководствоваться не просьбами мифического Комитета национального спасения Литвы, а положениями Законов СССР: „Об усилении ответственности за посягательства на национальное равноправие граждан и насильственное нарушение единства территории Союза СССР“, „О правовом режиме чрезвычайного положения“ и „О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР“.

В Вильнюсе можно было бы обойтись без применения военной силы. Показательно, как несколько месяцев спустя после событий у телебашни сепаратисты отреагировали на сообщение об образовании ГКЧП. Они просто исчезли. Но Горбачев изначально не был заинтересован в наведении порядка в Литве.

Примечательно высказывание Ландсбергиса („Дейли мейл“, 7 апреля 1990 г.) о том, что „Горбачев… в течение двух лет наблюдал за ростом нашего движения за независимость. Он мог бы остановить его в любой момент… Но он его не остановил“.

Причем остановить литовских сепаратистов можно было не только запретами, но и сбалансированными уступками Центра. Взять, к примеру, такую архиважную проблему, как реформирование Союза ССР. В 1989. г. прибалты предложили в качестве модели для обновленного Союза конфедерацию, но она не была воспринята в Москве. В 1990 г. конфедерация представлялась Горбачеву уже как оптимальная модель, но было поздно. Ландсбергис почувствовал слабость Горбачева и пошел „ва-банк“. Только полная независимость!

А всё началось весной 1988 года. Тогда с подачи Яковлева Горбачев дал указание КГБ СССР начать организацию неформальных общественных движений, которые должны были потеснить на общественно-политическом поле КПСС. Так родился „Саюдис“. Как уже говорилось, в августе 1988 г. Горбачев направил в инспекционную поездку по Прибалтике Яковлева, который поддержал „Саюдис“. Вскоре лидеры Движения открыто объявили, что их цель — разрушение советской империи. Но Горбачев на это не отреагировал.

В дальнейшем, когда Ландсбергис и его клика вообще перестали считаться с Кремлем, Горбачев хранил спокойствие, ограничиваясь никчемными заявлениями и неисполняемыми Указами. Что же касается вильнюсских событий, то объяснения президента и главнокомандующего Горбачева о том, что он был не в курсе, вызывают лишь ироническую улыбку. Этого не могло быть в принципе, так как вильнюсская силовая акция была уже третьей военной акцией, о которой Горбачев якобы был „не в курсе“.

Напомним, что при разборе причин тбилисской трагедии на Политбюро ЦК КПСС (апрель 1989 г.), Горбачев обратился к Председателю КГБ СССР В. Крючкову и Министру обороны СССР Д. Язову со следующим предупреждением: „Я на тебя смотрю, Владимир Александрович! (Крючков)… Дмитрий Тимофеевич (Язов)! Запомни навсегда и сегодня же отдай приказ: отныне без решения Политбюро армии в гражданских делах запрещаю участвовать“.

И Крючков, и Язов прекрасно помнили, как в мае 1987 г. Горбачев за посадку М. Руста на Красной площади расправился с советским генералитетом. Однако после „грозного“ тбилисского предупреждения армия и КГБ осуществили операцию по наведению конституционного порядка и предотвращения погромов в Баку (январь 1990 г.). Горбачев тогда вновь заявил, что он не в курсе и приказ на применение военной силы в Баку отдали Крючков и Язов. Однако никаких оргвыводов в отношении „самовольщиков“ не последовало. Более того, буквально через три месяца после бакинских событий, 28 апреля 1990 г. Горбачев своим Указом присвоил Язову звание Маршала Советского Союза!