Литературный персонаж - [9]

Машина, в которой сидели девушки, стояла в самом конце площади Прямикова. Было уже совсем темно и безлюдно, только изредка проезжал мимо трамвай, скрежеща колесами на изгибе улицы. Слева белела стена Спасо-Андрониковского монастыря.

– Как там наши ребята, интересно мне знать, – пробормотала, не выдержав, Ира.

– Ты же слышишь, пока все тихо, – прикоснулась к ее руке целительница Настя, – Не волнуйся раньше времени.

Марина опустила стекло в двери и высунула голову, прислушиваясь. Время шло, над районом висела тишина, молчала и рация.

– Начинается! – встрепенулась тихо сидевшая до этого Соня, – Еще немного – и что-то произойдет!

– Ты точно это чувствуешь? – повернулась к подруге Марина, – Сидите тут, я добегу до угла, посмотрю – и обратно!

Она вышла из машины и решительно пошагала в сторону Гжельского переулка.

Эдик шел по темному Гжельскому переулку от станции «Серп и Молот», изображая припозднившегося студента, в пиджаке, светлой рубашке и со спортивной сумкой через плечо. Справа и слева тянулся квартал низеньких старинных домиков с целым лабиринтом дворов за ними. Шаги Эдика одиноко отражались эхом от облупившихся кирпичных, а то и деревянных стен. Он обернулся, проверяя – в пятидесяти шагах сзади по другой стороне тихо шел Сергей. «Беззвучность передвижения плохо вяжется с амплуа подвыпившего рабочего – подумал Эдик, – надо ему сказать!» Впереди показался очередной проход между домами, ведущий во двор, но что-то с ним было не так. Почему-то возникло желание непременно заглянуть в него, и он двинулся в сторону прохода, пытаясь разглядеть таящееся в темноте.

– Не ходил бы ты туда, парень! – из тени у стены дома выступил вперед человек в спецовке и кепке. Разве что, сигареты в этот раз не было.

– Я должен идти, – просто ответил ему Эдик.

– Дело твое, – пожал плечами тот, – Тогда будь осторожен. Они в глубине двора.

Человек в спецовке повернулся, явно собираясь уходить.

– Подожди, скажи – кто ты? – спросил его уже в спину Эдик.

– Я лишь тень пролетающая, – услышал он, и собеседник растаял в тени.

Подходить туда Эдик не стал, заранее зная, что никого там не найдет.

– Что ж, и на том спасибо, – пробормотал он, поворачивая за угол. Темнота словно обволокла его.

– Мужчина, помогите нам, пожалуйста! – в десяти шагах от себя Эдик неожиданно ясно увидел лежащую на земле женщину, которой поддерживала голову подруга, – Мужчина, ну скорее!

«А ведь это не люди, – вдруг понял Эдик, – Видимость одна! И слышу их наверно тоже я один. Вот и разгадка». Он сделал еще шаг вперед, стараясь разглядеть призрачных женщин получше.

– Мужчина! Эдик?

– Лена? Почему ты здесь? – оторопел Эдик.

– Эдик, беги, пока не поздно! – приподнялась с земли призрачная Таня.

– Лена, Таня, почему вы здесь? Кто вас сюда вызвал? – продолжал спрашивать Эдик, поднимая ногу для очередного шага.

Звездная летняя ночь над крышей дома и марево огней вокруг. Два угольно-черных, похожих на грифонов существа взмывают в небо, унося на спинах визжащих от восторга девушек. Далеко внизу переливается отражениями огней Москва-река, проносится Замоскворечье с улицами Осипенко и Розалии Землячки. Грифоны разворачиваются в широком вираже над Кожевниками, забирают левее к Крестьянской заставе и завершают круг над Таганским парком и парком Прямикова, обеими Коммунистическими, Большой и Малой. Уносятся вверх, так что Таганская площадь превращается в маленький прямоугольник далеко внизу. Лена слышит крик сестры, но в нем уже не восторг, а ужас! Она оборачивается и видит, как тает в воздухе прекрасный зверь, а Таня уже не летит, а падает! Лена протягивает сестре руку, но под ней уже тоже никого нет, а есть лишь приближающаяся с огромной скоростью земля. На миг показались чьи-то лица, нет – рожи, расплывающиеся в немой улыбке. И чей-то злорадный довольный смех.

Эдик опустил ногу, завершая шаг, и остановился, осмысливая видение.

– Эдик, беги! Беги, пока Хозяин не заметил! – раздался в его голове последний крик, и сестры исчезли, будто перед ним выключили телевизор. Зато стал виден двор, стоящий у стены микроавтобус с открытой боковой дверью и какие-то тени возле него.

«Иди ко мне!» – набатом ударил в голову тягучий холодный голос.

Не в силах сопротивляться, Эдик сделал вперед шаг, затем другой. «Почему медлит Волк?» – мелькнуло в голове. Напрягшись изо всех сил, он остановился, достал из скрытой кобуры ПМ, который вдруг стал тяжелее чугунной гири, и начал стрелять, целясь в смутные тени у машины. Давление резко исчезло, а в микроавтобусе хлопнули двери, взревел двигатель и он рванулся в проезд прямо на стоящего Эдика.

Шедший вслед за Эдиком Сергей вздрогнул и протер глаза: его друг дошел до угла и просто исчез! Сергей резко прибавил ходу, но между домами царила кромешная тьма, в которой не было ни Эдика, ни кого другого. Остановившись на тротуаре, он вглядывался, пытаясь разглядеть двор, но ночное зрение не помогало нисколько – взгляд словно увязал в этой тьме. Внезапно где-то в гуще мрака тускло мелькнуло пламя, и словно через подушку донесся звук выстрела. Второй, третий! Завеса внезапно исчезла, и Сергей увидел Эдика с пистолетом в вытянутой руке, на которого мчался микроавтобус! Эдик выстрелил в лобовое стекло и отпрыгнул в сторону, но места в узком проходе почти не оставалось – микроавтобус зацепил его и отбросил к стене. Сергей отпрыгнул за угол, и микроавтобус пронесся мимо, с визгом повернув в сторону улицы Прямикова.