Литературная Газета, 6565 (№ 35/2016) - [21]

Между прочим, многим запомнилась такая довлатовская байка:

– Толя, – зову я Наймана, – пойдёмте в гости к Лёве Друс­кину.

– Не пойду, – говорит, – какой-то он советский.

– То есть как это «советский»? Вы ошибаетесь!

– Ну, антисоветский. Какая разница.

Философская реприза и даже примирительная. Вроде бы в этой системе любая партийность воспринимается как пошлость. Но статьи из сборника «Марш одиноких» написал член партии антисоветчиков. Или артист, который перевоплотился в агента империализма.

С какой цитаты начать? Глаза разбегаются. Для затравки – самое невинное рассуждение. «Есть в советской пропаганде замечательная черта. Напористая, громогласная, вездесущая и беспрерывная – советская пропаганда вызывает обратную реакцию. Критикуют фильм – значит, надо его посмотреть. Ругают книгу – значит, стоит её прочитать. На кого-то персонально обрушились – значит, достойный человек» . Представим себе подобный пассаж, например, у Бернарда Шоу или Хемингуэя. Навряд ли они бы отнесли этот парадоксальный закон пропаганды исключительно к советским реалиям. А наш новый американец настолько пристрастен, что и его слова, если призадуматься, должны вызывать «обратную реакцию». Наверное, непросто ему приходилось с американскими университетскими левыми…

Дальше – ярче. Идёт матч за звание чемпиона мира по шахматам. «Мне говорили, что у Корчного плохой характер, что он бывает агрессивным, резким и даже грубым. Что он недопустимо выругал Карпова, публично назвал его гадёнышем. На месте Корчного я бы поступил иначе. Я бы схватил шахматную доску и треснул Карпова по голове. Хотя это неспортивно и даже наказуемо в уголовном порядке. Но я бы поступил именно так. Я бы ударил Карпова по голове за то, что он молод, за то, что у него всё хорошо, за то, что его окружают десятки советников и гувернёров. А за Корчного я болею не потому, что он живёт на Западе, и, разумеется, не потому, что он еврей. А потому, что он в разлуке с женой и сыном. И ещё потому, что он не решился стукнуть Карпова доской по голове. Полагаю, он желал этого не меньше, чем я» .

Вот такая спортивная борьба – доской по голове. Ибо ненависть к советской власти в этой системе ценностей – святая ненависть, а гроссмейстера Карпова воспринимали как посланца этой самой советской власти. Такие раскрепощённые интеллектуалы, как Довлатов, должны были, во-первых, окормлять русскоязычную аудиторию, а во-вторых – отваживать западных левых от всего советского.

В томике довлатовской публицистики можно найти две беспристрастные оценки: по его мнению, советские спички были прочнее американских, а ещё ленинградская милиция удостоилась похвалы за оперативную работу по нейтрализации уличных хулиганов. В Штатах 35 лет назад, по мнению писателя, с этим дела обстояли хуже. Больше добрых слов о советском пейзаже не нашлось. «Ну, полетел Гагарин в космос. Ну, поднял Власов тяжеленную штангу. Ну, построили атомный ледокол. А что толку?.. Меня удручала сталинская система приоритетов. Радио изобрёл Попов. Электричество – Яблочков. Паровоз – братья Черепановы. Крузенштерн был назначен русским путешественником. Ландау – русским учёным. Барклай де Толли – русским полководцем. Один Дантес был французом. В силу низких моральных качеств» .

Наверное, чтобы по достоинству оценить этот иронический пассаж, нужно быть на двести процентов эмигрантом, который даже атомного ледокола в бинокль не видит. Когда же речь заходит об Америке – вступают в силу слащавые законы рекламы. «Мы знаем, что Картер набожен, честен и благороден. Мы знаем, что Рейган твёрд, принципиален и бережлив» , – ну просто идиллия! А мог бы Довлатов написать, например, что Брежнев добродушен и сентиментален, а Андропов – хитроумен и аскетичен? Или это – тайна за семью печатями? Но он рекламирует не Брежнева, а Рейгана и эмиграцию в США. А Брежнев, по законам жанра, – чудовище, наложившее пяту на Афганистан. И – никаких сомнений. Когда речь заходит об американских политических лидерах, сатирик забывает об иронии и начинает рассуждать, как передовой сталевар на съезде КПСС. Мы привыкли, что Довлатов высмеивает приторные похвалы начальству. Но в Америке, как известно, ходят вниз головой…

Он брезгливо отшатывался от стариков из Политбюро и даже не пытался разобраться в резонах политики Кремля, а по существу – отказывал советским людям в праве на существование. А ведь эта общность – советский человек – не была фикцией, она и сегодня существует. Хотя, увы, всё глуше и глуше. А иногда члены КПСС в интерпретации публициста напоминают угрюмых и кровавых чудовищ из триллеров. «Статья Огаркова действительно производит жуткое впечатление. Маршал говорит, что большевики способны нанести Америке превентивный термоядерный удар. По его мнению, такая война не означает гибели человечества. Огарков думает, что в этой войне можно победить» . Вот такой страшный ястреб – маршал Николай Огарков. Только Джеймса Бонда со стороны сил добра не хватает.

В программе Генриха Боровика «Камера смотрит в мир» в 1986 году без купюр был показан американский документальный фильм «Русские здесь» – как свидетельство о горькой судьбине бывших советских граждан в США. Показали там и Довлатова, произносившего привычное: