Литературная Газета, 6539 (№ 03-04/2016) - [11]

Во Внешторге ходил анекдот: «Финн – советскому начальнику: «Да не печалься! Хочешь, мы вам и коммунизм построим! Давай контракт, 20 процентов предоплаты, и завтра начнём!»

Министр иностранных дел Эркки Туомиойа вспоминал: «Политики (финские) стремились заиметь свой личный контакт в посольстве СССР, «своего русского», чтоб обеспечить карьеру».

Но вот развалился СССР, и в 90-х ВВП Финляндии упал на 13 процентов, безработица выросла до 18 процентов (в строительной промышленности – до 36).

Однако вернёмся к исходному вопросу: что есть «финляндизация»?

В связи с этим нельзя не вспомнить президента Финляндии Урхо Калеву Кекконена, который правил страной 26 лет (Брежнев – всего каких-то 18). При этом Кекконен трижды распускал парламент. Финны любят в связи с ним вспоминать изящ­ный апокриф: «Завещание Кекконена: «Если я умру, то…» (То есть, заметьте, не когда, а если!)

В 1961 году оппозиция во главе с Туре Юннили была близка к победе над Кекконеном. И вдруг Хрущёв подписывает острую дипломатическую ноту о необходимости более тесного сотрудничества СССР и Финляндии в сфере безопасности. Что называется, «Варшавский договор постучался в двери Хельсинки». В стране почти что паника. А уравновешенный Кекконен устремляется в Москву, в Кремль, где объясняет своим визави контррезоны, рисует выгоды политики «финляндизации», и... вопрос присоединения к Варшавскому блоку снят. Всеобщее облегчение.

Евроинтеллектуалы, язвившие по поводу недемократичного Кекконена, и сами финны встречают его из Москвы как спасителя нации и независимости, защитника европейских ценностей. Оппозиция Юннили – в глубоком нокауте...

Сегодня, когда раскрыты архивы, ясно: тогдашний «кризис» и «смелый» ответ Кекконена – это заранее спланированная двухходовка Кекконен – Хрущёв. Своего рода шедевр дипломатии, который стал в Финляндии одной из главных сенсаций последних лет.

Современный финский писатель Эса Сеппянен: «У Финляндии с Россией граница более 1000 км. И огромный город на Неве никуда не делся, стоит на месте, которое определил ему Пётр Великий. «Линия Кекконена, финляндский парадокс»: чем лучше отношения с восточным соседом, тем больше у Финляндии возможностей для манёвра на Западе (...)»

Вот оно! «Манёвр на Западе». Недемократичного, тоталитарного в дипломатическом манёвре Кекконена было гораздо меньше, чем, например, в Уотергейтском «манёвре» Никсона. По US-логике: «СССР мог захватить» – это всё равно что уже захватил, а «трепыхания» финнов – позорное отступление от западных ценностей.

А по сути-то, всё это было нормальной жизнью и дальновидной политикой. Просто неподконтрольной США, не влезавшей в узкую «развёртку» их миро-телевизора. Ведь, по их мнению, если Саддам, Каддафи или Асад не похожи на Буша, а иранский президент Мосаддык – на Трумэна, – значит, долой их!

А какой ценой? С какими последст­виями?

Очевидно, что «финляндизация» – искусственно взращённая страшилка, означающая отказ от «американизации». И об этом стоило бы помнить сегодня тем политикам, которые искренне стремятся усилить самостоятельность Украины, Болгарии или даже Германии. Умным всегда удаётся найти какой-то ход, подобный тому, который нашёл Кекконен. Ход во благо своих народов.

Оттаявшие метастазы

Оттаявшие метастазы

Политика / Мир и мы / Письма с еврозоны

Славин Алексей

Теги: Европа , Германия , политика

К выходу в ФРГ «Майн кампф»

Как известно, фюрер Третьего рейха Адольф Гитлер был ещё и писателем. Угодив в тюрьму на смехотворный срок за попытку госпереворота, причём с убитыми и ранеными (пять лет тюрьмы, из которых отбыто 9 месяцев), 35-летний Адольф разразился творчеством.

Благо условия позволяли. Дважды в день прогулки в саду и занятия спортом, открытые днём камеры, ежедневные передачи от партайгеноссен, общие трапезы в столовой, где говорливый заключённый камеры номер 7 вещал и где, собственно, родились его «застольные разговоры», неограниченный доступ к книгам и газетам, пишущая машинка, предоставленная начальником тюрьмы, и, наконец, возможность покупать в тюремной лавочке по пол-литра пивка или винца. Для укрепления духа. Как тут не зарядиться идеями?

Невольно рука тянулась к перу. Но так как Адику писать мешали именно руки, поскольку он без устали ораторствовал и активно жестикулировал, то речи будущего фюрера записывал и редактировал его кореш по жизни и по партии Рудик Гесс. Судя по воспоминаниям, Гесс и название придумал – «Моя борьба», «Майн кампф».

Исключительной скукоты, доложу вам, книга. Что, кстати, отмечает и не чуждый национальной идеи (правда, на другой лад) писатель Лимонов.

Теперь это 800 страниц в двух томах. Подробнейшее жизнекопание и одновременно изрыгание ненависти. Особенно к евреям, которых автор считает «недочеловеками» и источником всех мировых бед, и к славянам, которые, по его мнению, являются «низшей расой» и должны обслуживать высшую – арийцев. Слова «раса» и «жизненное пространство» засели в адольфином мозгу, как заноза в известном месте. Впрочем, скучноватой и занудной книга была «до того» – то есть до 30 января 1933 года, когда Гитлер стал рейхсканцлером. «После того» она стала настольной книгой немецкого народа, была переплетена в золото, вышла на 18 языках тиражом 12 миллионов экземпляров.