Литературная Газета, 6497 (№ 07/2015) - [45]

, как, к сожалению, от всего моего поколения, потому что оно уже постарело. И я не вижу, чтобы оно что-то оставило такое, за что можно было бы зацепиться всерьёз…

…Дефицит образования – очень серьёзная вещь. Я слыву среди каких-то коллег человеком культурным, образованным – это не так (я не кокетничаю), это скорее умение прикрыть много незнания какими-то поверхностными вещами…

…Но я, например, человек совершенно не электронный, не компьютерный, не интернетный. Мне это абсолютно не интересно, мне это не нужно. Мне не нужна никакая информация из интернета, она мне ничем не может помочь…

…Какая мне разница, какая сейчас культура, когда я могу читать Тютчева, Мандельштама или Льва Николаевича Толстого. Мне, собственно говоря, всё равно, какая она, есть что-то другое и это навсегда, пока кому-то это нужно. В этом смысле – навсегда. А если, как певец говорил, «пипл хавает», то и пожалуйста.

...У меня нет профессиональных интересов, в прямом смысле слова. Меня с детства интересовало несколько вещей, которые интересуют и сейчас. Например, Россия, что с ней будет, что с ней было…

…Мои научные тексты являются для коллег скорее эссеистически-публицистическими, нежели просто научными...

…Я, безусловно, человек культуры, неважно, маленький ли, большой. Я человек, который воспитан на литературных образах, на каких-то живописных ассоциациях. Это во многом плохо, во многом нормально, это во многом хорошо, это во многом никак, но это вот так…

…Я, например, как директор института веду учёный совет, где сидят по 45–50 человек, и когда кто-то начинает говорить, я должен быть серьёзным, с непроницаемым лицом, поскольку я главный, начальник и так далее, а мне так смешно, что меня изнутри бьёт хохот».

Как видите, человек ничего не скрывает: ни того, что он не учёный, ни того, что он не директор.

Текст интервью наверняка прошёл правку, по-другому бывает редко. Но даже в таком прилизанном виде он выдаёт культурную и умственную ограниченность персонажа. Такого текста постыдился бы хороший учитель средней школы. А это всё говорил академик.

ИНИОН не мог не сгореть при таком директоре. ИНИОН был обречён.

В очередной раз чьи-то разгильдяйство и непрофессионализм оборачиваются огромным ущербом для страны. Для её культуры, для её имиджа. Ибо случившееся – очередное позорище. И бесполезны уже все речи, расследования, комиссии. Всё происходящее вокруг ИНИОН сейчас – панихида. Ещё одна, очередная.

Конечно, будут титанические усилия многих настоящих специалистов, их почти героические попытки восстановить повреждённое и хотя бы уменьшить ущерб. Увы, случилось непоправимое.

Но я почти уверен – «академик» не будет наказан. По крайней мере серьёзно. Найдутся защитники, такие же, как он, «учёные», найдутся и «научные» заслуги. И этот псевдоучёный, этот хлыщ от науки почти наверняка выйдет сухим из этого пожара и всей воды, вылитой на ценнейший архив, книжные и рукописные фонды. Воды и грязной пены.

Александр МАМАЕВ, директор книжного магазина «Бибколлектор»,  КАЛИНИНГРАД

P.S. По последним данным, в результате пожара пострадало не 2 млн. книг, как предполагали сразу после ЧП, а 5,5 млн. Более 2,3 млн. изданий утрачено безвозвратно.

Теги: общество , мнение , самосознание

Соль земли Строгановых,

Фото: фото автора

Кто не ходил - ходит

Сольвычегодск – городок на юге Архангельской области с населением менее трёх тысяч человек. Я была там лет десять назад. Наверное, осталось у меня от той поездки чувство какой-то неудовлетворённости, и в нынешние новогодние каникулы мы с подругой решили съездить в Сольвычегодск ещё раз.

Билеты взяли до Котласа. Оттуда в Сольвычегодск несколько раз в день ходят автобусы. Но ждать автобуса не пришлось, на остановке подошёл мужчина и предложил за умеренную плату быстро, по ледовой переправе через Вычегду, доставить нас в город. Сам он из Сольвычегодска, привёз знакомых к поезду и хотел взять попутчиков на обратную дорогу.

Спустя полчаса мы стояли на крыльце типичного для северных городков двухэтажного деревянного дома с вывеской "Гостиница". Наш водитель, который, как оказалось, живёт на соседней улице, о её существовании не знал. На двери гостиницы висело объявление с номером мобильного телефона, по которому нужно звонить, если администратора нет на месте. Как выяснилось позже, из квитанции об оплате, у гостиницы даже есть название – «Вычегда». Других постояльцев мы там не встретили.

Сольвычегодск не относится к числу древнейших русских городов. Он стал складываться и быстро развиваться лишь в XVI веке. Основой процветания города стало солеварение, удобное расположение на судоходной реке и ещё «человеческий фактор» в лице Аники (Иоаникия) Строганова и его многочисленного семейства.

Родился Аника в Новгороде в конце XV века и был младшим сыном в семье. Его отец перебрался на Вычегду и занялся здесь соляным промыслом. Но отец вскоре умер, умерли, не оставив наследников, и три старших брата Аники. Так у него оказалось всё семейное имущество: земля, несколько соляных варниц, капитал. И надо сказать, имущество попало в хорошие руки. Деятельный Аника и его сыновья скупали соляные угодья, строили новые варницы, поглощали и разоряли мелких и не очень мелких собственников. К середине XVI века им принадлежала почти половина посадской земли Сольвычегодска, а к XVII веку конкурентов в городе у Строгановых не осталось. В своих варницах они произвели около трёх миллионов пудов соли, которую продавали во всех русских городах.