Литературная Газета, 6496 (№ 06/2015) - [29]

Возможно, так получилось потому, что организации, которая была бы способна провести Год литературы, на сегодняшний момент в стране не существует. Оргкомитет отработает своё и уйдёт в историю, как и 2015 год, а Союза писателей, по сути, больше нет. Существующие ныне раздробленные писательские организации даже в работе Оргкомитета не задействованы – настолько мала и неощутима их общественная роль. А ведь с самого основания Союза писателей в 1934 году каждый год был годом литературы! И ведь тогда ставились задачи огромной политической важности – и это были задачи литературные.

Я уже слышу упрёки в ностальгии по всему советскому и смиренно соглашаюсь: да, так… Не имея возможности в СП состоять хотя бы в силу возраста, но будучи историком литературы, я прекрасно понимаю, сколь велика была роль Союза писателей в организации литературной жизни. Вспомним 30-е годы, I съезд Союза писателей, открытие Литературного института имени А.М. Горького, журнала «Литературная учёба» и приложения к нему – «Литературного обозрения». Да представимо ли сейчас, в помпезно задуманный Год литературы, открытие литературного учебного заведения или хотя бы одного журнала?!

Увы, нынешняя реальность совсем другая. В Год литературы может прекратить существование старейший литературоведческий журнал «Литература в школе» по банальной причине отсутствия финансов – а в 2014 году ему исполнилось сто лет! Он пережил две революции, Гражданскую войну, Великую Отечественную, горбачёвскую перестройку – а вот Год литературы может не пережить! Кто-нибудь из членов Оргкомитета хотя бы знает об этом? Или существование журнала, вырастившего поколения школьных учителей, слишком несерьёзная проблема на фоне форумов и совещаний, помпезных мероприятий и грома литавров? В советское время, о котором сейчас не любят вспоминать, это было просто невозможно.

Если вновь обратиться к 30-м годам, когда формировались новые отношения литературы и власти, мы увидим множество серьёзных научных и социально значимых проблем, решённых тогда. Трудно переоценить роль русских писательских «бригад», отправлявшихся в республики СССР очеркистов и учёных с целью открытия и пропаганды новых имён в национальных литературах. В СССР шёл невероятно интенсивный процесс познания иноязычных литератур и создавались условия, подчас тепличные, для их развития.

И результаты этого процесса, интенсивно шедшего на протяжении всего советского времени, оказались значимы как для ино­язычных литератур, так и для самой русской литературы. Мы легко обнаруживаем «культурные коды» в публицистике, в поэзии и, конечно же, в переводах Б. Пастернака или О. Мандельштама. Нельзя представить себе «Литературную энциклопедию» как 30-х, так и 60–70-х годов без статей о национальных писателях. Именно в 30-е годы начинается серьёзнейшая переводческая работа: на русском языке появляются произведения классиков национальных литератур. Учреждается альманах «Дружба народов», проводятся декады национальных культур, во всесоюзном масштабе празднуются писательские юбилеи, издаются антологии («Антология дагестанской поэзии», «Антология армянской поэзии» и многое другое).

И это были отнюдь не дежурные мероприятия, проводившиеся «для галочки», а осознанная государственная политика, итогом которой стало развитие национальных литератур и выход художников, им принадлежавших, на уровень мировой литературы. Среди них – такие замечательные авторы, как С. Вургун, Р. Гамзатов, Ч. Айтматов, Ю. Рытхэу, О. Чиладзе, Н. Думбадзе…

Стоит задаться вопросом: а могли бы сложиться эти писательские судьбы именно так, как они сложились, в современной ситуации? Иными словами – вне культурной политики СССР, которая проводилась бескорыстно и последовательно? Смеем предположить, что нет! Дело в том, что эта политика опиралась на статус русского языка как языка мирового, как одного из пяти языков ООН, который он приобрёл уже после войны. Ведь именно через русский язык, через переводы или авторизированные переводы приходили не только к читателю СССР, но и к мировому читателю Чингиз Айтматов, Олжас Сулейменов, Нодар Думбадзе, множество других авторов, которые благодаря блестящей русской переводческой школе, основателем которой по праву может считаться М.Л. Лозинский, смогли не затеряться в маленькой национальной литературе, как, увы, это часто бывает.

Многонациональный характер советской литературы поставил перед литературоведением того времени серьёзные научные проблемы, решение которых выглядит как очень актуальное и сегодня. Ведь именно в контексте многонациональной советской литературы могли родиться интереснейшие научные гипотезы, ставшие потом теориями. Среди них – теория ускоренного развития литератур Г. Гачева, его гипотезы о национальных образах мира – от киргизского до американского.

Не стоит, наверное, ждать от Года литературы таких же масштабных событий (да и возможны ли они в один год?), как те, о которых шла речь. Но всё же какие-то его результаты можно было бы предугадать.

Важнейшим из них было бы возвращение литературе её традиционного для русской культуры статуса, когда она мыслилась как сфера формирования национального сознания и как важнейший фактор укоренения личности в истории, когда человек ощущает себя наследником стоящих за его плечами многих и многих поколений и чувствует личную ответственность за будущее, прочно ассоциируя свою судьбу с национальной судьбой. Такую задачу легко поставить, но очень трудно реализовать.