Литературная Газета, 6434 (№ 41/2013) - [26]

Поскольку зритель, несмотря на все усилия его воспитать, хочет всё-таки видеть ещё и что-то живое и более близкое к собственной жизни, государственные театры, чтобы не остаться без зрителей (на классику зал наполнить непросто), тоже обращаются к современности, но не к нашей. Мы импортируем сейчас из стран Запада всё: от сковородок до «боингов». Мы теряем веру, что способны производить что-то дельное сами, и верим только в импортное качество. Точно так же театры не верят в своих авторов и в свою драматургию, но со спокойной душой ставят современные (впрочем, обычно тоже уже далеко не первой свежести) зарубежные пьесы, иногда хорошие, чаще посредственные, сделанные искусно, но искусственно, и бесконечно далёкие от нашей жизни и жизни вообще. Так поступают и в Вологде.

Надо понимать и то, что современная драматургия не может развиваться, если её душат за горло. Драматурги перестают писать, талантливые литераторы уходят из драматургии в прозу. Конечно, фраза худрука Вологодской драмы: «От новой драматургии я жду нового героя, нового языка, новых задач, интересных тем» звучит красиво, но, к сожалению, когда такой герой появится и постучится в дверь театра, он найдёт её наглухо запертой. Не хотят театры читать, искать, рисковать. Казалось бы, такой старейший российский театр, как вологодский, естественно, призван служить опорной базой, пропагандистом, экспериментальным центром и питомником современной драматургии, растить её, пестовать, поддерживать. Но нет. Спокойнее ждать и вздыхать, что драматургии нет.

Кстати, в театрах читать пьесы просто некому. Режиссёры пьес не читают – это понятно. Им некогда и неинтересно. Завлиты тоже постепенно исчезают из театров – им приятнее называться «помощник режиссёра по творческим вопросам» или «заместитель директора по связям с общественностью» (это Немировичу-Данченко не стыдно было руководить литературной частью). Там же, где должность завлита сохранилась, он (обычно против собственной воли) несёт какие угодно обязанности, кроме своих собственных. Он распределяет пригласительные билеты, исполняет роль пресс-секретаря и просто секретаря, работает актёром, является помощником главного режиссёра или директора, подрабатывает статьями в местной газете, пишет инсценировки, устраивает их в другом театре или своём собственном, сидит на репетициях, подготавливает буклеты, готовится к бесчисленным юбилеям и фестивалям, составляет списки приглашённых на премьеру и так далее. Читать пьесы при таком раскладе ему некогда, да и нет смысла, потому что, как правило, от завлита мало что зависит, а театру пьесы не нужны. Поскольку читать множество поступающих пьес некогда и некому, театры копируют репертуар со столичных афиш или со своих соседей: Вологда с Керчи или Керчь с Вологды. Поэтому то вдруг все поголовно заражаются чеховским вирусом и срубают в один сезон сто пятьдесят «Вишнёвых садов» или подстреливают двести «Чаек», то бойкая зарубежная комедия, как пожар, охватывает города и веси нашей необъятной родины. Выбрать самим что-то новое, оценить его, угадать в неизвестном ранее произведении или авторе что-то интересное и значительное театрам не даёт ежедневная суета, которая захлёстывает их выше головы. «Лучше взять Шекспира…»

Так существует ли всё-таки современная драматургия? Расскажем только о том, что нам знакомо лучше всего – о драматургии Петербурга. Не столь давно писатели нашего города создали новый творческий союз – Гильдию драматургов, в которую вошли практически все пишущие для театра авторы (около 30 человек), чьи постановки уже реализованы на сцене. Не буду называть их поимённо – всех перечислять долго, а приводить лишь несколько имён было бы неправильно.

Библиотека пьес петербургских драматургов насчитывает около 200 названий. Она включает в себя произведения самого разного характера – драмы, комедии, фарсы, пьесы для детей и молодёжи, исторические драмы, мюзиклы, одноактные и многоактные пьесы. В 2006–2012 гг. в профессиональных театрах страны и зарубежья по 130 произведениям членов гильдии поставлено свыше 370 спектаклей. Кроме того, сотни спектаклей по пьесам петербуржцев сыграны в любительских, учебных и студенческих театрах и студиях разных стран. За этот же период немало пьес (а также прозаических произведений, статей и эссе о драме и театре, исследований в области драмы и пр.) опубликовано в литературных журналах и сборниках.

Но в театрах по-прежнему, зажмурив глаза, утверждают, что современной драматургии нет. Так удобнее и спокойнее. Впрочем, жаловаться театрам и драматургам друг на друга бесполезно и непродуктивно. Надо вместе искать пути выхода из сложившегося положения. И они есть. Но это уже тема другой статьи.

Кто теряет от пренебрежения к драматургии своей страны и своего времени? Конечно, драматурги. Ещё больше зрители. Но прежде всего сами театры. Ибо, разорвав пуповину, связывающую их с вечным источником сценического творчества – драматургией, они неминуемо начнут деградировать. Они деградируют уже сейчас.

Теги: Драматургия , Театр

Тот самый Плотников

Уникальному фотографу Валерию Плотникову - 70. Детство прошло в ленинградской художественной школе при Академии художеств, затем художественный институт, служба на Северном флоте и учёба во ВГИКе на операторском факультете. Запечатлел на плёнку он многих деятелей русской культуры: академика Дмитрия Лихачёва, артистов – Михаила Ульянова, Иннокентия Смоктуновского, Андрея Тарковского, писателей – Валентина Катаева, Давида Самойлова, Евгения Евтушенко... Всех перечислить нельзя, так же как невозможно найти хоть одного отказавшегося от съёмки у Валеры. Считалось, что приглашение в его студию – подарок судьбы. Для каждого героя он придумывал сюжет, фон, одежду. Перед съёмкой Николая Ерёменко он на своих старых "жигулях" гонялся по Калининскому проспекту за мотоциклистом, чтобы уговорить его дать на время съёмки своего железного коня (на фото). Другая его фотография из собрания петербургской « Русской рюмочной № 1», где рядом два сюжета «Андрей Миронов. Коньяк», «Александр Ширвиндт. Водка» (на фото). Мне же удалось запечатлеть самого Плотникова в Музее Владимира Высоцкого в Москве.