Литературная Газета, 6417 (№ 22/2013) - [23]

БИОГРАФИИ

Михаил Люстров. Фонвизин.– М.: Молодая гвардия, 2013. – 320 с. – («ЖЗЛ»: малая серия). – 4000 экз.

Потомок ливонских рыцарей и сын военного моряка Денис Иванович Фонвизин прожил не слишком спокойную, но мирную жизнь: он не участвовал в сражениях, не дрался на дуэлях, не подвергался опале, служил в Коллегии иностранных дел, был добрым семьянином, владел имением, занимался коммерцией и путешествовал. Однако благодаря необыкновенному сатирическому дару Фонвизин занял своё достойное место среди блистательных героев екатерининского царствования, снискал лавры рус­ского Мольера и Хольберга. За последние 200 лет о нём сказано много, но недостаточно и подчас неверно. Доктор филологических наук, профессор Михаил Люстров предлагает свой взгляд на обстоятельства жизни и внутренний мир одного из самых замечательных и талантливых людей России второй половины XVIII века. Михаил Люстров – специалист по истории шведской литературы, исследователь древнерусской литературы, поэзии русского барокко, лауреат премии для молодых учёных Академии наук.

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Евгений Клюев. От клубка до праздничного марша. – М.: Время, 2013. – 160 с. – 3000 экз.

Сказки Евгения Клюева написаны в андерсеновской традиции: это истории вещей и явлений, за которыми так прозрачно угадываются люди, их житейские радости и неурядицы. Есть среди них более взрослые – например, «Буквы на асфальте». Есть определённо детские – например, «История одного рисунка». Но в целом это собрание лирических притч, которые интересно читать и детям, и взрослым, – в особенности те из них, что отличаются внятной законченностью сюжета: «Пирожок ни с чем», «Летающий дом», «Ночной горшок с грустным васильком на боку». А что вы думали – и про ночной горшок очень даже можно написать лирическую историю, ведь иногда он оказывается гораздо нужнее расписной японской вазы! В повествовании Клюев лёгок, как Маленький Порыв Ветра или Золотистый Мотылёк, и справедлив, как Неправильные Весы. В его сказках маловато логики и действия, зато всегда есть трогательное ощущение сердечного тепла.

Работают фокусниками

Считается, что критику нельзя дружить с театрами и актёрами, о которых он пишет... Он будто бы привязывается, привыкает, теряет объективность и - что? – начинает врать? Не верю в эти предрассудки. Наоборот, когда любишь, острее радуешься удачам, болезненнее воспринимаешь неудачи, ближе, глубже, сердечнее думаешь о коллективе, о людях, тебе дорогих. Так у меня с Горьким, я росла уже или ещё не в Нижнем Новгороде, а именно в Горьком, где самым любимым местом в городе был театр, заразивший на всю жизнь неизлечимой страстью к искусству, ставшей потом профессией. Для меня до сих пор видятся на старой сцене, нет, не тени, живые, прекрасные Антонина Собольщикова-Самарина, Николай Левкоев, Вацлав Дворжецкий, Володя Самойлов. Всех не перечислить! А репетируют режиссёры – ученик Мейерхольда Меер Гершт или ученик Михоэлса, потом Лобанова Ефим Табачников, всегда неожиданно талантливые...

Да и сам театр-красавец, праздничный торт, нарядная бонбоньерка, построенный ещё купцами-благотворителями к Нижегородской ярмарке в 1896 году, – гордость и украшение города. Хорошо, что нынешние руководители театра, тоже ученики своего театра и былых мастеров, теперь народный артист России Георгий Демуров и директор Борис Кайнов в последнем ремонте даже цвет кресел восстановили, голубой, как было при открытии театра.

Когда-то многолетний корифей театра – народный артист России Левкоев обязательно с каждым курсом ставил горьковских "Мещан". Как в дореволюционном театре, труппу подбирали под «Горе от ума». Для родины великого пролетарского писателя особенная крепкая связь с его творчеством всегда была нерушимой, корневой. Но и она пошатнулась в последние годы ломок, пересмотров и перестроек.

В Нижнем Новгороде вовремя спохватились. Восстановили на годы отменённый фестиваль, посвящённый Максиму Горькому, вернулись к постановкам его пьес. Несколько лет назад столичный режиссёр Ростислав Горяев поставил здесь очень непростую по смыслам «Фальшивую монету» – спектакль вызвал бурную зрительскую дискуссию и оказался очень современным. Сегодня в репертуаре театра есть «Васса» в постановке Модеста Абрамова. По осени будет второй после перерыва – и шестой за историю театра – фестиваль имени М. Горького. Театр покажет на нём свою последнюю горьковскую премьеру – спектакль «Мещане» в постановке Вадима Данцигера.

Смотришь этот спектакль и понимаешь, что старая пьеса и сегодня – школа для национального русского театра, школа понимания жизни, школа актёрского мастерства. Годы забвения Горького, перерыв в работе над ним не могли не сказаться на результатах. Трудный он автор, доселе не разгаданный. Может, даже труднее его друга и современника Чехова. А сколько у них прямых перекличек. Гибнет семья старика Бессеменова, как вырубается вишнёвый сад. Буфет в их столовой, как старый многоуважаемый шкаф в имении Раневской... Перестают друг друга понимать поколения одной семьи. Но старики Василий Васильевич (Сергей Блохин) и Акулина Ивановна (Тамара Кириллова) из-за семейного беспорядка ещё теснее сближаются друг с другом; ни в одном из виденных прежде спектаклей я не встречала такой трогательной супружеской любви у Бессеменовых. Испытываю счастье от блестящих актёрских работ Блохина с Кирилловой. Как играючи идёт она через сцену к своему буфету, озорница! Как радуется хозяйскому шлепку ненаглядного, как живёт своим повелителем, не отрываясь, весь сюжет. А в нём от сцены к сцене копится тяжесть осознания потерь и беды... С детьми, чадами-домочадцами в спектакле похуже. Старики одни проживают свой последний трагический спектакль. Главная потеря – Нил (Николай Шубяков). Кто же он всё-таки, этот новый человек, пролетарий, вместе с чеховским Лопахиным идущий на смену бывшим? Здесь – никто, просто актёр во всеоружии накопившихся штампов, изображающий положительного социального героя. И бессеменовские нахлебники Тетерев – Александр Сучков и Перчихин – Юрий Котов, чем больше они стараются, солируют, «тянут одеяло на себя», как говорят в театре, тем дальше уводят от сюжета, от сути происходящего. И вставные вокальные номера, которыми, как бы для украшения, напичкан спектакль, и музыкальный «винегрет», сопровождающий действие, и прямые обращения актёров в зал и их беготня со сцены в зал и обратно – зачем?