Литературная Газета, 6405 (№ 08/2013) - [36]

Да, Аркадий Пластов творил в эпоху процветания соцреализма, но его творчество, как и его личность, стоят вне идеологических концепций и течений в искусстве. Неслучайно Надежда Удальцова, творчество которой до конца дней не сломалось под натиском идеологического прессинга, из современных ей художников классического направления выделяла только одного - Аркадия Пластова. Почитайте её дневники. А уж Удальцову никак нельзя заподозрить в предвзятости. Да и реалисты его высоко почитают по сей день за самобытный живописный язык и мировоззренческую независимость. Неслучайно и то, что каждый раз, приезжая по делам в Москву, он стремился быстрее вернуться в свою деревню. Он был чужд официоза, карьеризма, соперничества, любил и поддерживал талантливую молодёжь (об этом есть в воспоминаниях многих художников). На фоне общего высокого профессионализма живописи ХХ столетия полотна Пластова стоят особняком. Творчество этого во многом уникального мастера невозможно втиснуть в узкие рамки какого-либо течения, оно вне таковых. Его живопись можно смело ставить в один ряд с творениями великих европейцев - Веласкеса, Милле, Ван Гога. Поэтому и была открыта мемориальная доска на доме, где находилась мастерская А.А. Пластова в Москве, на Верхней Масловке. Кроме того, произведения А.А. Пластова хорошо известны на мировом рынке. Это имя давно привлекательно для знатоков искусства.

Откровенно говоря, я не вижу другого художника, именем которого можно было бы обозначить в наши дни премию в области классического искусства. Существующие сейчас премии за произведения современного искусства присуждаются регулярно. Но все они в основном отмечают творения новаторского характера, "актуального" направления. Современная классическая живопись таковых премий до 2010 года не имела, а чувствовалось давно, что таковая тоже необходима. Лично я вижу в учреждении премии им. А.А. Пластова шаг к демократизации внутренних отношений в художественном сообществе, наконец, к восстановлению справедливости по отношению ко всем существующим в искусстве направлениям.

Если бы эту премию не учредило правительство Ульяновской области, то её следовало бы учредить иным институциям.

А Ульяновская область, если хватит её жителям дальновидности и желания, а руководству - упорства и настойчивости, может именно путём таких проектов вырваться из периферийного котла, ведущего к нищете и невежеству. Я далека от политики, от стилевых предпочтений в искусстве, но знаю твёрдо, что инновационный и инвестиционный потенциал у этого проекта реальный.

Конечно, для журналистов базовые знания истории отечественного искусства и культуры в целом, видимо, не обязательны, вот и встречаем то там, то тут нелепости в виде признаний о неведении: кто такой Пластов? Мы разделяем мнение американского издания The Huffington Post: "Мир искусства нуждается в меньшем количестве огнетушителей или зонтиков (собак из воздушных шаров или маринованных акул[?]) и в большем количестве Пластовых. Чуть меньше пошлости или утомительной неуместности и немного больше красоты".

Мир без теней

Мир без теней

ВЫСТАВКА

Меер Аксельрод в галерее "Веллум"

Художник Меер Аксельрод, умерший в 1970 году, не перестаёт удивлять. Его многообразное наследие, почти не известное современникам из-за отсутствия выставок, раскрывается на экспозициях последних лет постепенно. То нам покажут его замечательную графику, то работы с "революционным" оттенком, то чудесные портреты детей. На этой небольшой выставке из собрания семьи художника я, кажется, впервые увидела темперных "Обнажённых" и большое количество живописных пейзажей. Были тут и ранние графические работы, отчасти мною виденные. Новый "расклад" породил и какие-то новые мысли, новые удивления.

Всегда нравилась отточенная графика Аксельрода - недаром он учился во ВХУТЕМАСе у Фаворского. Тут графика представлена работами 30-х годов, в основном из жизни еврейского местечка. Кое-что из этой жизни художник, родившийся в 1902 году в местечке под Минском, ещё застал. Но перед нами вовсе не натурные штудии. Бытовые сценки в шинке, переполненном оживлёнными людьми ("Местечковый шинок"), или в многолюдной комнате за столом под лампой ("Миреле" по Д. Бергельсону) изображаются с налётом сновидческой грёзы. Чёрный цвет туши то сереет, то словно светлеет. Контуры фигур причудливы и изогнуты, всё чуть размыто, что и придаёт местечковому быту фантасмагорический оттенок, в духе И. Башевиса-Зингера. Есть в этой графике и внезапные "улёты", говорящие о сильных, почти экстатических переживаниях, - опять-таки в духе Зингера. Положим, небольшой лист "Скрипач", где игре скрипача заворожённо внимает сидящий на диване ребёнок. Контрасты света и черноты (скрипач высветлен, мальчик затенён) работают на повышение эмоционального градуса. В духе экстатического порыва сделана и иллюстрация к Данте, где идущий по дороге со львом и собачонкой персонаж выразительным профилем напоминает автора знаменитой комедии.

Иными словами, мир даётся в лирико-мифологическом ключе, вздыбленном волнами наплывающих эмоций. Художник словно ещё не обрёл внутренней меры и его куда-то всё время уносит.