Литературная Газета, 6403 (№ 06/2013) - [37]

Ныне, вспоминая строки поэта, полные горячечной гордости за широко разбежавшуюся Империю, сознаёшь, сбылись-таки в сердцах брошенные нашими парадоксолистами пожелания: увы, Россию сузили да ещё и подморозили. Нас теперь всё меньше на земле пращуров, и если встанем, то уже не "от хладных финских скал до пламенной Колхиды" и Тавриды. Но разве ж мы сделались счастливы, убывая и отступая? Нет, не счастливы... Однако и сейчас продвинутая наша поэзия буквально набита тоскливыми сарказмами по поводу неповоротливой и бессмысленно огромной России. Урок, как говорится, не впрок. А ведь утраты родного пепелища, перекройка границ начинаются с того, что поэтам в тягость нести пусть даже словесную ответственность за обширную многоплемённую державу. Куда легче считать своим отечеством русское слово, которое легко перелетает с континента на континент, собирая мышеловочные гранты и лукавые поощрения. Однако русское слово без русской почвы долго не проживёт, развеется. Поговорят, поговорят на языке Пушкина из уважения к былым заслугам, да и позабудут вкупе с поэтами, гордившимися своим интертекстуальным озорством, как декабристы - подвигами на поле брани.

В минувшее двадцатилетие Пушкина упорно старались превратить в "достоянье доцента", своего рода вербальный пазл, который можно складывать и так и эдак, не заботясь об изначальных смыслах. Почему? Причин много. Но одна очевидна: в противном случае надо признаться, что творческое развитие привело нашего национального гения к убеждению, что поэт, конечно, не должен "гнуть ни помыслов, ни шеи", но и в то же время он не имеет права быть вечным супостатом государства, язвить, клеймить, толкать под руку и отдавать "возвышенные затеи оценке хитрых торгашей". Поэт совсем не обязан быть непримиримым врагом власти, если "не жесток в ней дух державный". Он не должен осмеивать "животворящие святыни" и народных героев, чей пример рождает в потомках волю к жизни, подвигу и созидательному реваншу. Ибо если поэт не воскликнет: "Россия, встань и возвышайся!" (встань с веком наравне, возвысься в могучем миролюбии!) - она никогда не встанет и не возвысится. Так и дотянет свой исторический век "больным, расслабленным колоссом", какие бы там указы, законы и призывы ни громоздили цари, генсеки или президенты.

Мгла или дефолт оптимизма

Мгла или дефолт оптимизма

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИИ

Недавние заголовки одной из самых популярных газет:

"Последняя сходка Деда Хасана". Этому событию газета выделила почти полосу.

"Последователь Алексея Кабанова". Преступник, сначала убивший свою жену, затем расчленил её тело.

"Патрульный заказал жену банде киллеров".

"Педофил выбивает долги с помощью полицейских".

"Шок". О покушении на художественного руководителя балета Большого театра Сергея Филина.

Такова жизнь. На таком фоне аттестованная нашим премьером программа незамедлительной модернизации и, как следствие, спешное создание в России креативного класса воспринимаются со смущённым недоумением.

Кстати, Алексей Кабанов был представителем того самого сверхжелаемого креативного класса. Он был владельцем ресторана. Не правда ли, завидный плацдарм для будущего? СМИ рассказали, что Кабанов был участником всех протестных акций, так сказать, убеждённый белоленточник.

Боже мой, какое возмущение нео[?]либералов вызвал этот акцент! Зачем к кошмарному убийству примешивать политику? Но по законам расследования должна быть аттестация преступника. Так что ссылка на предрасположенность убийцы собственной жены к протестным акциям вполне правомерна, ибо это очевидная реальность.

Неолибералы, понося советское прошлое, не устают его называть кровавым режимом. Значит, о советском прошлом можно говорить что угодно, а о своих единомышленниках - нельзя?

На фундаменте абсолютной ненависти к прошлому невозможно построить будущее. В этом случае наша страна обречена. И хотя подавляющее большинство населения не приемлет идею перечёркивания прошлого, нео[?]либеральная его часть, в численном выражении сверхменьшинство, но меньшинство властное и богатое, эту политику продолжает. И если внимательно всмотреться в происходящее, начинаешь понимать, что протесты оппозиции - не стихийное состояние масс. Нет, это продуманная политика, результатом которой должен стать раскол общества, ослабляющий власть, погружающий её в состояние растерянности.

Но политика оппозиции - продукт незнания жизни. Расколов общество и получив в результате власть, раскольники вынуждены будут перестроиться, заняться объединением общества, а они этого делать не умеют.

Поэтому, оказавшись во власти, они скоротечно подтвердят свою несостоятельность и превратятся в политическую пыль, погрузив общество в очередную смуту.

Создание креативного класса, о котором не устаёт повторять премьер Медведев, - несбывшаяся мечта младореформаторов. В лихие 90-е я в полемике с Егором Гайдаром сказал, что средний класс, который они желают создать, уже существует. Это врачи, учителя, инженеры, представители науки, культуры. "Это не средний класс, а иждивенцы! - отмахнулся Гайдар. - А мы создадим свой новый класс среднего и малого бизнеса. Он станет опорой общества". На что я ответил: "На создание нового сословия потребуется как минимум 15-20 лет, а на создание криминального мира шесть месяцев. И через полгода в шлейфе любой партии будет хорошо организованный криминал".