Литературная Газета, 6364 (№ 14/2012) - [35]

- Ситуация с положением адвокатуры в российском обществе действительно серьёзная. Недавно одному моему подзащитному следователь сказал: "Уважаемый, а зачем вам адвокат? Дело-то ваше у меня на столе лежит[?]" Он ничуть не шутил. И это логика не только отдельно взятого следователя, это твёрдое убеждение всех наших правоохранителей! Сегодня они и все, кто над ними стоит, всеми правдами и неправдами стремятся вытеснить адвокатуру из судебно-следственного процесса. Она им мешает. Равенства сторон - обвинения и защиты - в российском процессе как не было, так его нет и сейчас.

Похоже, что сегодня между государством и адвокатурой сформировалась тенденция если не вражды, то явного пренебрежения, стремления лишить столь важный институт самостоятельности. На это сориентирован новый проект Минюста под названием "Юстиция".

- А разве Закон об адвокатуре, за который сообщество так долго боролось и который действует уже десять лет, не помог адвокатам?

- Закон такой был принят, и, казалось бы, жизнь должна пойти у нас по-новому. Но, увы, так не случилось. Под давлением не заинтересованных в подлинной независимости адвокатуры государственных структур закон оказался размытым, нечётким, декларативным. Практика применения показала его слабые стороны.

У нас постоянно козыряют правами человека, гуманизацией правоохранительной системы. Но, как говаривал Лев Толстой, от кончика языка до кончика пера миллион километров. Мало ли у нас разговоров о правах человека, о праве на защиту. Вот если бы это право по-настоящему работало, если бы удавалось ломать с ним приговоры, тогда другой был бы разговор.

Сегодня три четверти людей приходят в адвокатуру зарабатывать деньги. Адвокаты превратились в бизнесменов, в стряпчих, часть из которых носят деньги по судам.

Прошлым летом пришёл я к своему коллеге в юрконсультацию, после работы мы собирались с ним поехать на природу за город. В кепке, в полуспортивной одежде, сел в коридоре как простой посетитель. И наблюдаю жуткую картину: старушка пришла на приём к молодому, лет 25-27, адвокату. Денежки свои последние гробовые принесла, десять тысяч! Спасите, говорит ему, моего внука. А он подводит её к окну и говорит: "Видишь, бабуля, мою машину?" - "Вижу, говорит, сынок". - "Так вот, бабуля, у меня только одно колесо этой машины стоит 8 тысяч"[?] Мне стыдно стало за этого адвоката.

Многие молодые адвокаты поставили работу на денежный поток. Посмотрите на любого опытного ответственного адвоката. Он обязательно готовится к процессу, читает массу литературы, ищет судебную практику в бюллетене Верховного суда и прочее. Бывают дела, где нужны специальные знания. К примеру, упал кран, пострадали люди, адвокат должен изучить и техническую литературу, и строительные нормативы, и массу другого материала. Или обвиняют хирурга, что он не так сделал операцию, человек умер, здесь уже надо копаться в медицинских источниках, встречаться со специалистами. Автотранспортные преступления - тут тоже своя специфика. Одинаковых дел не бывает, каждое имеет свои особенности. А вот молодые да ранние, к счастью далеко не все, но многие, им всё известно, всё ясно, без какой бы то ни было подготовки.

Истина и справедливость в судебной системе стали сегодня самым редким и дорогим "товаром". Ведь добываются они месяцами, годами, а порой, бывает, и десятилетиями. Нередко, увы, только после смерти человека удаётся доказать, что он был невиновен. За это порой приходится вести борьбу, вступая в конфликт с самыми влиятельными правоохранительными ведомствами, преступными группировками, подчас рискуя жизнью, репутацией, интересами семьи.

- Если к вашим словам добавить, что система правосудия у нас всё так же носит карательный уклон, картина получается совсем не радост[?]ная[?]

- Обвинительный уклон нашего правосудия заложен уже в кадровом составе судейского корпуса. Хоть он и обновился за десять последних лет на 60%, всё-таки около 22% служителей Фемиды вышли из надзорного ведомства, а 16% служили следователями. Ещё 20% служили в госструктурах юристами и выступали на стороне государства. Из адвокатов рекрутируется, как правило, менее 12% судей.

Обвинительный уклон - давняя традиция нашего правосудия, когда судьи, работники прокуратуры и следствия представляют собой единую корпорацию. Поэтому любой оправдательный приговор означает палку в колёса системы. Оправдательных приговоров у нас боятся пуще огня, даже там, где всё достаточно очевидно.

Вот свежий пример. В апреле 2011 года на одном из каналов телевидения было сообщено о трагическом случае. Группа преподавателей уважаемого университета пошла по[?]стрелять в тир. В результате одного из выстрелов пуля невообразимым образом попала в подругу стрелявшей. Никто из присутствующих не понял, в результате чего погиб человек. Не могли объяснить случившееся и работники тира. Но тем не менее дело, как и положено в этих случаях, возбудили по признакам неосторожного убийства. Через несколько дней ко мне обратились за защитой родственники обвиняемой. Мы с моим коллегой - Шовдиным Юрием Александровичем - взялись за это интересное, но очень непростое дело. Изучив его, пришли к единому мнению, что в действиях нашей подзащитной отсутствует вина. Налицо казус, т.е. случай. Казус - это такая жизненная ситуация, когда лицо не предвидело и не могло предвидеть наступление общественно опасного деяния. По нашему мнению, в этом уголовном деле отсутствовала какая-либо форма неосторожной вины.