Литературная Газета 6327 (№ 23 2011) - [29]

И край вселенной брезжит за барханом,

Что всё, что нажил, – лишь душа твоя.

5 мая 2011

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

«Русской правдой последней правы»

Литература

«Русской правдой последней правы»

Алексей ИВАНТЕР

Боре Левиту

Под обстрелом на станции Плюсса во дворе нежилого жилья среди месива стёкол и бруса под телегою мама моя. Не найти на пути мне ночлега, не пробиться сквозь синюю мгу: это мама моя под телегой, а я маме помочь не могу. Всё горит он, горит, не погашен этот свет, не поросший быльём, звёзды красные с танковых башен отпечатаны в сердце моём. Торошковичи – Старая Русса... Я к тому отхожу рубежу. Под обстрелом на станции Плюсса под телегой пожарной лежу. Задыхаюсь в случайном побеге, смерти жду в станционном чаду. Всё-то было спасенье в телеге гужевой на железном ходу.

* * *

За откосом, где помнят травы эшелонов разбитых мат, русской правдой последней правы, ополченцы Москвы лежат. Я пройду, положу поклонец, в воскресенье слегка поддат – Войска Певчего оборонец, ополченец его, солдат.

На дорогах вовсю ухабы, а дороги в военкомат, и, как исстари плачут бабы, только злее, чем век назад. То мертвели, а то вдовели от неистовых вех до вех, но они нас с тобой жалели, вот и нам их всех жальче всех. Вон из бронзы стоит кобыла, хмур седок в золотом огне, не народ, а живая сила в командирском его уме. Мало, мать, ты поклоны била, надо б нощно поклоны класть, за что в вилы живая сила не пошла на такую власть.

Тут я с миром и упокоюсь, голубой объят тишиной, и на Истру электропоезд свистнет весело подо мной, на откосе, где травы помнят звук, с которым костыль забит, и по ком звонят, а по ком – нет, и, кто умер, а кто убит на земле моей осиянной, ни следа где зла, ни следа… На земле моей окаянной лебеда цветёт, лебеда.

* * *

Там, где берёзы стоят у колодца,

в полночь давно уже нет никого.

Он постоит, перекурит, напьётся

и мимо дома пройдёт моего

в стоптанных валенках,

без портупеи

между продавленных

влажных колей...

Павших за Истру

бесплотные тени

ночью проходят деревней моей.

Птицы на крыше стучат

в черепицу,

ветер маньчжурку полощет в саду,

мёртвой пехоте сегодня

не спится –

короток сон в сорок первом году.

* * *

Когда за ночным Ленинградом ночные плоды упадут, и вишни над вишнёвым садом, как красные звёзды, взойдут, спеша в суматохе одеться, льняной зажигая фитиль, я вспомню советское детство, тяжёлые косы Рахиль. А ветер бушует за Истрой, и лупит прожектор в окно, и нет пионеров-горнистов на Пулковском поле давно, и филин летает над садом, и ворон – над русской судьбой, но слышится из Ленинграда знакомый «платок голубой».

Мне только бы этот глоточек забытого всуе кино. Про синенький скромный платочек я что-то не слышал давно. Чарующий голос давнишний поёт в сорок третьем году, и падают спелые вишни, и буря бушует в саду, и крут фронтовой кипяточек, и жизнь прибывает на треть, за синенький скромный платочек я тоже готов умереть. Мой мир незабвенен и жарок, и полон воды дождевой – пока догорает огарок, фатьяновский тот фронтовой.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии:

Семь недель на размышленье

Литература

Семь недель на размышленье

ВПЕРВЫЕ В «ЛГ»

Светлана ДОН

Живёт в городке Славгород на Алтае. Работает в библиотеке. Делает литературные обзоры в славгородских СМИ. Окончила филфак классического университета в Барнауле. Стихи публиковались в местных газетах, в журнале «Барнаул», в сборнике «Антология одного стихотворения».

* * *

Как тебе удалось отыскать меня в этом аду?

Разве добрый я колос среди лебеды и пырея?

И теперь я иду, удивляюсь себе, но иду

Шаг за шагом по этой дороге, что бритвы острее.

Не оставь же меня и назад повернуть не позволь.

А что больно ступням – перед вечностью это не боль.

Мне по-прежнему снится мой сад,

где в стотысячный раз

Опускается белый туман на цветущие вишни,

Йодный запах от моря идёт, и дырявый баркас

Бьёт тугая волна, будто бисер дробя на бегу…

Отними это всё. Буду счастлив я, если смогу

Говорить ежедневно два слова: спасибо, Всевышний.

Весна

Семижды семь – зияет пустота,

Как будто остановлен год с разгону.

Но обещают царскую корону

Бродяге по воздвиженьи креста.

Сквозит, так убедительно черна,

Земля из многочисленных проталин.

Так сладостен и вместе так печален

Глоток великопостного вина.

Уже не спится толком от стихов,

Любая ночь полна кофейной гущи.

Лишь дворники мудры и всемогущи

Да школьники свободны от грехов.

И заповедна церковь по утрам,

Где тонкой свечки пламя одиноко.

И кажется – одно сплошное око –

Притихший ради заговенья храм.

И долго предстоит ему читать

Сухих дерев суровые скрижали.

Нам семь недель на размышленье дали,

У вечности одолженных опять.

* * *

Бывает грусть так дивно глубока,

Так прочен вкус, так долговечен запах…

Коза с серьгой, медведь на птичьих лапах –

Цветная рябь российского лубка.

 Как будто прозреваешь, замерев

Между делений, на границе мрака

И утра: долгогривая собака

Под горделивой надписью: «Се – лев».