Литературная Газета 6315 (№ 11 2011) - [38]

– И чем же могут быть полезны нам, резко выражаясь, ветхозаветные авторы, хоть и говорится, что новое – это хорошо забытое старое?

– Почти 100 лет назад Владимир Иванович Вернадский высказал идею, которая, по моему убеждению, имеет непреходящее теоретико-методологическое значение: «История науки и её прошлого должна критически составляться каждым новым научным поколением, и не только потому, что меняются запасы наших знаний о прошлом, открываются новые документы или находятся новые приёмы восстановления былого. Нет! Необходимо вновь научно перерабатывать историю науки, вновь исторически уходить в прошлое, потому что благодаря развитию современного знания в прошлом получает значение одно и теряет другое. Каждое поколение научных исследователей ищет и находит в истории науки отражение научных течений своего времени».

Гениальная мысль! Скажем, мы помним, кого в советскую пору считали вершиной общественно-политического творчества. Это Радищев, Герцен, Чернышевский, Белинский… Почему? Да потому, что в их трудах последовательно и образно давалась критика того общественного строя, на смену которого заступил социализм. «Пришли иные времена. Взошли иные имена». На рубеже 80–90-х годов прошлого века на щит были подняты Бердяев, Богданов, Милюков, Франк, Ильин. Почему? Да потому, что они полно и последовательно критиковали идейные основы большевизма. Но где та истина, которая поможет практически изменить к лучшему уклад российской жизни, чтобы каждый это почувствовал? Нужно переосмысление всего нашего исторического опыта – в увязке, конечно, с мировым.

Если будем правде смотреть в глаза, то обязаны признать, что по ходу становления новой России, а это уже два десятилетия, страна пребывает в состоянии глубокого мировоззренческого кризиса. С одной стороны, он блокирует выработку долговременной политики социальных преобразований, с другой – подрывает идейные основы государственности. Поскольку, как показывают и социологические замеры, и сама жизнь, идеи и ценности демократии, свободы, част­ной собственности, либерализма, рынка, т.е. идеи, которые составляют фундамент действующей Конституции РФ, не пользуются доверием у большинства граждан страны. Это серьёзный сигнал для политиков и интеллектуалов. Ну и, наконец, хотел бы отметить ещё один принципиальный момент: мировоззренческий кризис консервирует ставший в наше время хроническим идейный раскол нации.

Стране за всю её историю ни разу не удавалось выйти на путь поступательного уверенного движения до тех пор, пока авангардный слой общества, те, кого принято называть элитой, не мог сплотиться на базе единого миропонимания, создав условия для совместных действий широких народных масс.

– Вы упомянули мировой опыт. Но разве не заметны попытки построить у нас нечто, похожее на то, что уже реализовано в Европе или Соединённых Штатах?

– Как писал ещё Василий Осипович Ключевский, западноевропейский ум был привлечён в Россию, чтобы научить нас жить своим умом, а мы попытались заменить им свой. Образ актуален. Особенно в отношении 90-х годов, когда брали модель западную безоглядно. Недавно исполнилось 25 лет началу глубоких преобразований во многих странах, в том числе у нас. Владислав Иноземцев, главный редактор и владелец «Свободной мысли», великолепно показал в одной из своих статей осенью прошлого года, что произошло, например, в Китае, Бразилии, Арабских Эмиратах за четверть века, какой рывок они совершили и что происходило в России. Сравнение явно не в нашу пользу. Политическая элита там смогла и осмыслить мировой опыт, и учесть свои особенности. И на этой почве предложить некую формулу общественного устройства, организации жизни общества, которая бы соответствовала национальным интересам и способствовала решению реальных проблем, которые перед ними стояли. Тогда такие инструменты, как демократия, рынок, либерализм, можно успешно использовать в качестве средства решения конкретных проблем, а не просто как самоцель.

По мнению ряда учёных, фундамент российской цивилизации составлял особый тип организации экономической жизни. Это так называемая раздаточная экономика, которая, как полагаю и я, имеет право на существование не меньше рыночной. «Раздаток» существовал в Киевской Руси, при удельных княжествах, в эпоху Московского царства и Российской империи, а потом и в период существования Советского Союза. Не буду утверждать, но у меня ощущение, что этот тип экономики не ушёл со сцены и в постсоветской России. С одной стороны, налицо внешние атрибуты рынка – биржи, банки и т.п., а с другой, есть какой-то «под ковром» такой механизм, который существует параллельно с рынком. Как минимум два сектора в России. В чём существо раздаточной экономики? Если просто, это вот что: был царь-батюшка и были бояре, но не было собственности ни у кого – ни у боярина, ни у помещика, ни у дворянина, а была общая собственность, которую царь-батюшка в управление давал боярину или помещику и говорил: ты на этой земле делай что хочешь, а когда я пальчиком поманю, ты мне и войско сформируешь, и денежку принесёшь, и всё сделаешь, что мне надо. А не сделаешь – секир-башка…