Литературная Газета 6297 (№ 42 2010) - [21]

разгром или гром,

под навесом дырявым хоронятся люди.

Ради них мы росли? Ради этих живём?

Ради них  и оболганной славою будем.

***

Не тронь задумчивых волос,

не береди слепой надежды.

Любимая, ведь всё сбылось

и отцвело, как взгляд твой нежный.

А если так – о чём тужить,

скажи, любимая, на милость?

Что толку письма ворошить,

гадать о том, что не случилось?

Оно сбылось, оно сбылось –

как снег мерцающих черешен.

Оно сбылось, сбылось, сбылось! –

как свет звезды, давно умершей.

Летит её знобящий свет

во тьме иных тысячелетий.

А нас с тобой давно уж нет,

давно уж нет на этом свете…

***

Спит моя мама, спит.

После стольких дорог

ей захотелось в степи

передохнуть чуток.

Отгрохотала война,

молодость – и целина.

Сердце уже не болит,

солнце почти не палит.

Спит моя мама, спит,

волосы в землю пролив,

спит далеко от степи,

сердце в степь уронив.

ПЕРЕВОЗЧИК

      Ф.К.

У полусгнившего мостка

раскидистые лозы.

Дороженька  к нему узка,

но речка – с перевозом.

Уходят в воду колеи,

как жизнь – всегда к истокам,

и долго тянутся в пыли

за высохшей осокой.

Вот линии твоей судьбы,

их прорези кривые.

Вот рядом мокрые следы –

как символы немые

того, кто свой тяжёлый крест

с надсадным скрипом возит,

однако этих бедных мест

не бросил и не бросит.

ПРОЩАНИЕ С РОСТОВОМ

Прощай, мистическое лето

с полынью и горячим солнцем!

Давай присядем напоследок –

мы расстаёмся.

Мы расстаёмся в далях тающих

под небом праздничного мая.

Найду ль себе ещё пристанище,

где ждут и так же понимают?

Разлив акаций белоснежных,

летящих вслед вдоль побережья,

как свет несбывшейся надежды,

как знак разлуки неизбежной.

Прощай, Ростов, – и в добрый путь!

Опустим траурные флаги –

мы всё равно когда-нибудь

широты сдвинем, будто фляги,

когда-нибудь, когда-нибудь!

***

Ошеломительный роман

с великосветскою зазнобой.

Не важно, что дыряв карман,

а важно, что любовь до гроба,

что снег февральский свеж и чист,

сданы последние зачёты.

Журфак гудит, как футурист,

и с химиками сводит счёты,

ревнуя ветреных подруг,

а у меня – любовь до гроба.

И всё ж, когда на танцах в круг,

поглядываю тоже в оба.

Ещё не ведаю утрат,

свиданий с привкусом разлуки.

Трепещет в небе транспарант:

«Студент – грызи гранит науки!»

Ещё я грежу наяву,

смеюсь на старом фотоснимке.

В безгрешной позе на полу

спит у девчат с луной в обнимку

Фрол Гуськин – местный донжуан

и Коля Кузнецов, быть может…

Общага спит, и сам декан

её покоя не тревожит.

Беспечной юности года,

мечта туманна и прекрасна.

А с неба крупная звезда

светила голубо и ясно.

ЯХША АРТА*

Над Сырдарьёй недвижны облака,

в песок истёрлись каменные сходни –

как прошлое, как память о веках,

когда была намного полноводней

река от слёз и кровь лилась рекой…

Те годы отшумели безвозвратно,

но азиатский, мраморный покой

ещё хранит их родовые пятна.

И потому нередко, как рабынь,

здесь держат женщин

                           под прицельным взором.

И не нарсуд, а нож иль карабин

межплеменные разрешает споры.

А там свисти, милиция, ищи

преступников по всем глухим аулам –

авось в каком и подберёшь ключи,

оброненные в спешке под Джамбулом

горячим беглецом… Ну а пока

лети, как пёс, выпытывай у встречных:

– Скажи, дедунь, у вас наверняка…

Пожмёт плечами древний аксакал:

– Моя не понимает твои речи.

И снова отстранённый взор туда,

где Сырдарья с барханами играет.

Внезапно выдохнет: «Яхша арта…»

– Что, что?!

– Давно не понимает.

И как ни бейся с пеною у рта,

как ни дави, что надо обезвредить,

на все расспросы только «Эх!..» да «А?..».

«Яхша арта» – вот весь венец беседе.

А что в нём – полубред или намёк,

не суйся, русский, не в свои заботы,

загадка мудреца или упрёк,

что с каждым днём мелеют жизни воды?

Поди тут разберись, когда никто

значенья этих слов не понимает –

и знает! Если до седых хребтов

их гулкая природа повторяет.

Скользнёт из рощи джидовой змея.

«О, несравненная!» Орёл на солнце

завьётся с ней в тугие вензеля.

«Яхша арта», – мгновенно отзовётся

багрянец зачерпнувшая волна

и вновь отхлынет… Отдымятся росы

в сверкающей траве… И тишина…

И саксаул, загнувшийся вопросом.

О, Сырдарья – жемчужная река!

«Яхша арта – так пылкие иранки

в серебряных браслетах и серьгах

в дни замирений, в дни затиший кратких

к тебе взывали, – пусть слеза моя,

для жениха  вобрав твой жгучий отблеск,

дороже будет лучшего коня

и ярче солнца высветляет доблесть

храбрейшего из храбрых. Чтобы он

не забывал в погоне за добычей,

что все жемчужины любых племён –

ничто пред красотой моей девичьей».

Всё пронеслось – и сполохи знамён,

и волны грив, и свист стального жала.

Лишь песня, будто стон былых времён,

лишь песня до сих пор не отзвучала.

Пусть Сырдарья давно уже не та –

она, как раньше, души наши ранит…

А кто, скажите, двигая горами,

не сотрясал в низинах города?

_______

* Несравненная жемчужина –

древнеиранское название Сырдарьи.

МОСКВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии: 17.11.2010 16:00:01 - Алексей Фёдорович Буряк пишет:

ПРО сырдарью хорошо написано... Видно, что там или бывало или жил какое-то время... А река действительно замечательная... Алексей Буряк... [email protected]