Литература о фантастике - [2]

Сложнее материалы следующих глав — «Поиски и потери», «После войны». Многие произведения, о которых здесь упоминается, давно сошли со сцены, в разговор о них с читателями, не занимающимися специально историей жанра, был бы беспредметен, да и сами библиотекари в подавляющем большинстве не знакомы с этими произведениями. Во второй из названных глав особенно важна полемика с фантастами «ближнего прицела». Одно время существовала теория максимального приближения фантастики к сегодняшнему дню, то есть, по существу, фантастики без фантазии. На конкретных примерах Бритиков наглядно показывает, что такие произведения неизбежно оказывались в хвосте жизни и научных достижений. Читателям следует подчеркивать полемический характер этой главы.

В дальнейших главах своей книги Бритиков останавливаемся на творчестве ряда других советских научных фантастов (А. Днепрова, И. Варшавского, Е. Войскунского и И. Лукодьянова, Г. Мартынова, А. и Б. Стругацких и др.). Поскольку книги всех этих авторов в библиотеках есть и широко читаются, данные главы также, конечно, заслуживают серьезного внимания. В разговоре о многих произведениях (как, например, романах А. Казанцева) Бритиков заостренно полемичен. Он полемизирует также против теории «фантастики как приема», выдвинутой некоторыми авторами этого жанра. Обратив внимание читателей на эту полемику (например, в главе «Дорога в сто парсеков»), вы как бы введете читателя в самую суть споров по вопросам развития советской научной фантастики.

К сожалению, далеко не во всякой библиотеке найдется книга А. Бритикова: тираж ее всего 9 тысяч. И тут, по-видимому, не обойтись без доброго помощника — МБА.

Другая книга, охватывающая вопросы научной фантастики в целом — «В мире мечты» Бориса Ляпунова (М., «Книга», 1970). Автор поставил перед собой значительно более скромную задачу, чем А. Бритиков, что видно уже из подзаголовка: «Обзор научно-фантастической литературы». Скончавшийся в прошлом году Б. Ляпунов занимался в основном библиографией научной фантастики и сделал в этом направлении немало. Книга «В мире мечты» — прежде всего библиографическая. Но та же библиография Ляпунова легла в основу библиографического приложения к книге Бритикова, так что по сравнению с ней здесь ничего нового почти не найдется. Что же касается исторического и критического анализа, то Ляпунов значительно уступает в этом отношении Бритикову. Здесь много перечислений, но старательно обойдены острые углы, нет полемики ни с авторами фантастики, ни с теоретиками.

Работу Ляпунова хорошо рекомендовать читателям в том случае, если не удастся достать Бритикова, тем более, что первую, по-видимому, найти легче (тираж ее 20 тысяч). Если же читатель — любитель фантастики захочет ознакомиться с обеими, то не мешало бы коротко указать ему на различие между ними, тактично подчеркнув, что Ляпунов ставил перед собою иную, более суженную задачу.

Очень интересную книгу написал фантаст Г. Гуревич, выступив с ней как теоретик жанра («Карта страны фантазии». — М., «Искусство», 1967). В книге взаимосвязанно рассматриваются вопросы фантастики не только в литературе, но и в кино. Книга построена весьма своеобразно. Начинающий писатель приносит в издательство рукопись. В дальнейшем выясняется, что этот писатель — Жюль Верн, а рукопись — роман «80 000 километров под водой». Его обсуждают в издательстве двенадцать внутренних рецензентов — «двенадцать разгневанных критиков». Почему двенадцать и почему разгневанных? В те годы, когда писалась книга Гуревича, на экранах шел фильм «Двенадцать разгневанных мужчин». Столько присяжных заседателей полагается в суде некоторых государств, и они разбирали в фильме дело обвиняемого в преступлении.

Итак, судят писателя-фантаста. В конце концов, в отличие от кинофильма, где обвиняемый был оправдан, автор романа был единодушно осужден, хотя и по разным мотивам.

Этим мотивам Гуревич отводит особую главу, причем для читателя поясняет, что каждый из них в какой-то мере справедлив, но односторонен, почему и осужден так сурово и единодушно автор фантастического романа. Г. Гуревич подводит читателя к мысли, что правильно судить о фантастике можно только синтетически, одновременно принимая во внимание все справедливые мнения. Вот на эту особенность книги и следует обратить внимание читателя. Пусть он сам проследит все перипетии спора и постарается определить свою собственную точку зрения. Ну, а почему же книга Г. Гуревича носит такое географическое название? Карта — это, конечно, образ. Автор пытается возможно точнее определить понятие научной фантастики. К книге приложено нечто вроде географической карты, на которой научная фантастика представлена в виде страны, отделенной от остальных литературных жанров — фантастики ненаучной, сказки, сатиры, производственного романа и т. д.

Что же все-таки самое важное и ценное в советской научной фантастике? На каких ее особенностях следует в первую очередь сосредоточить внимание читателей? Научная достоверность, интересный сюжет — это, конечно, важно. Но главное — человек, как и в любом литературном жанре. Фантастика космоса, фантастика будущего только в том случае служит воспитательным целям, формированию лучших человеческих черт, если она подлинно художественными средствами рисует людей будущего, людей эпохи коммунизма, как идеал, к которому автор призывает стремиться читателя.