Литература и культура. Культурологический подход к изучению словесности в школе - [129]

Шрифт
Интервал

Приводим в качестве примера несколько удачных дневниковых записей от лица Базарова, связанных с первыми днями пребывания его в Марьино.

«20 мая 1859 г. Приехал в Марьино, или Бобылий хутор тож. Местечко неказистое, поля неухоженные, домики крестьян ветхие. Познакомился с семейством Аркадия. Ну и семейка! Папаша стихи читает, пассию себе завел, от которой братца Аркаше прижил.

Дядя… большой оригинал! Франт. Англоман. Стоячий воротничок, перстень, розовые ногти. Это в глуши-то? Он еще себя покажет. Что ж, скучать не придется!

21 мая. Работаю. На рассвете ходил на пруд за лягушками. За мной увязались двое дворовых мальчишек. Прелюбопытный народишко!

К чаю пришел с опозданием. Этот франт, как напыщенный индюк, так и рвался меня клюнуть, но я не обращал на него внимания. Больше наблюдал за Николаем Петровичем. Добряк, хорошо бы его просветить, только поздно: человек отставной.

До вечера работал. Аркадий сибаритствовал, то и дело пытался меня несколько раз оторвать от микроскопа.

За вечерним чаем опять раздражал этот нудный, чопорный человек. Перед кем перья-то распускает?

25 мая. Николай Петрович тоже хорош! Пушкина читает, играл на виолончели. Какой бред! Посоветовал Аркадию дать ему настоящую книгу – «Stoff und Kraft». Да, верно, напрасно. Ох уж мне эти старички!

Павел Петрович, оказывается, тоже романтик, эдакий рыцарь Тогенбург; всю жизнь проволочился за какой-то княгиней, а когда его карта оказалась бита, раскис, опустился… Этакой человек – не мужчина, не самец. Таких надобно сажать в желтый дом…»

От первого задания органично переходим ко второму – чтению и комментированию X главы романа, используя при этом приобретенные на предыдущем уроке сведения об источниках системы воззрений Базарова. Основные вопросы, активизирующие деятельность школьников на данном этапе урока: «Почему неизбежно столкновение Базарова со «старичками» Кирсановыми?», «Что является предметом спора героев романа?», «Как автор выражает свое отношение к героям во время их диалога и после него?»

Как продолжение предыдущего задания вполне логичным будет после комментирования X главы романа предложить учащимся написать на уроке страничку из дневника Базарова «Схватка».

Приведем пример такой дневниковой записи.

«27 мая. Ну и жаркая была нынче схватка! Как мне надоел этот аристократишко проклятый! Все мне свои «принсипы» доказывал, либерализм свой выставлял. Видали мы таких либералов, которые в деревне сидят сложа руки, в слова красивые наряжаются! А вот когда мимо скотного двора идут – одеколон нюхают, им, видишь, назем смердит. А собственное ничтожество не смердит? Ему все подавай любовь, поэзию, художество, Рафаэля. А что от них толку, когда народ голодает, засуха грозит. Никак не могут понять эти господа либералы, что этот самый Рафаэль мизинца любого медика или химика не стоит…

О народе стал рассуждать, обвинял меня, что я не русский, народ не люблю. Его предрассудками не умиляюсь. Он любит народ! Смешно. Да любой мужик признает во мне своего, а он всегда будет барином!

Как он вздрогнул, когда услышал, что мы ломать собираемся. Все понять никак не может, что мы – сила, что их, аристократишек, песенка спета. Старичок просто возопил, когда это услышал.

Пыхтел, куражился, а ни одно положение в семейной и общественной жизни не смог привести, чтобы я его не опроверг. Но сколько желчи, однако.

Нет, пойду делом заниматься, жука смотреть».

На заключительном этапе урока докладчики представляли Ситникова и Кукшину. Выяснялся способ их изображения в романе и их роль как второстепенных героев. Было замечено, что в описании Ситникова автор использует прием пародирования, и его герой в романе выполняет функцию, чем-то напоминающую грибоедовского Репетилова. Введение Ситникова, комического «двойника» Базарова, оттеняет сильные стороны главного героя и гротескно представляет бездумное подражание многих молодых людей новомодным учениям.

В изображении Кукшиной автор карикатурно показал псевдоэмансипацию. Ее портрет дан автором с откровенной иронией: «В маленькой и невзрачной фигурке эмансипированной женщины не было ничего безобразного; но выражение ее лица неприятно действовало на зрителя. Невольно хотелось спросить у ней: «Что ты, голодна? Или скучаешь? Или робеешь? Чего ты пружишься?» (VII, 63).

Урок 4. Тема: Родные пенаты. Античный пласт культуры

Цель: Выявить, какое значение в романе имеют главы, описывающие пребывание Базарова в родительском доме (гл. XX, XXI), и с какой целью обращается автор к реалиям античной культуры.

Данный урок продолжает тему взаимоотношений «отцов» и «детей», но уже на новом материале. Если за конфликтом Базарова с Кирсановыми можно увидеть отрицание разночинцем культуры «дворянских гнезд», культуры вообще, то в главах о «старичках» Базаровых ставится вечная проблема дома, семьи, отцовства, родственных уз, т. е. традиций, восходящих уже не к какой-либо определенной культуре, а к человеческой истории вообще.

Сначала учащимся предлагается выяснить, что позволяет ряду исследователей (Ю. В. Лебедеву, А. И. Батюто) увидеть в романе мотив блудного сына? Уместно ли сравнение Базарова с блудным сыном? Так разговор о конфликте «отцов» и «детей» переходит к теме родительской любви и вечной сыновней виновности за свою запоздалую любовь и благодарность.


Рекомендуем почитать
Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.