Литератор - [91]
Впрочем, необходимо отметить, что не всегда о литературе молчат. Организованы чтения, связанные с наследием Федина, Тынянова, Пастернака, и на этих чтениях, по меньшей мере на Тыняновских, как раз говорят, главным образом, о литературе. И то, что произносится с кафедры, впоследствии проникает в печать или в виде статей о самих чтениях, или сборников, содержащих наиболее интересные и важные доклады. Но эти чтения все-таки принадлежат не собственно литературе, а истории и теории ее, а собственно о литературе пишут читатели в своих подчас проницательных и глубоких посланиях.
Я приведу здесь несколько моих ответов на письма читателей, которые можно разделить тематически. Часть из них относится к моей сказочной повести «Верлиока», другая — к истории работы над романом «Перед зеркалом», третья — к моему последнему роману «Наука расставания». Впрочем, это разделение весьма условно и схематично, так как многие читатели пишут сразу о нескольких книгах, причем иногда не только моих.
Я не упоминаю о том, что в продолжение сорока лет, прошедших с выхода в свет первого издания романа «Два капитана», я не перестаю отвечать на письма школьников и полярников, для которых этот роман, по-видимому, дорог и близок. Конечно, читатели этой книги не ограничиваются только школьниками и исследователями Арктики. Меня спрашивают, кто были прототипами моих героев, какими материалами и жизненными наблюдениями я воспользовался для работы над этой книгой, и т. д. Любимый вопрос молодых читателей касается дальнейшей судьбы героев романа, оставшейся за пределами книги. Это значит, что Катю и Саню воспринимают зачастую как реально существовавших или даже существующих людей.
Вопросы нравственной позиции литератора также глубоко интересуют моих читателей. Об этом говорит, в числе многих других примеров, в частности, моя короткая переписка с философом А. А. Матюшиным. С публикации этих писем, как наиболее содержательных, мне и хотелось бы начать.
Разумеется, чем умнее, глубже письмо моего корреспондента, тем и интереснее и ответственней я стараюсь ему ответить.
Уважаемый А. А.! (Извините, забыл Ваше имя-отчество.)
Признаться, Ваше письмо поставило меня в тупик. Я недостаточно начитан в философии, чтобы оценить Вашу необычайно интересную статью, как она этого заслуживает. Пока можно сказать, что Вы совершенно верно определили мою литературную позицию, которая действительно тесно связана, в частности, со Стивенсоном. Мысли Гёте столь же просты, как и глубоко содержательны. Я перечитаю статью еще раз и тогда, может быть, напишу Вам что-нибудь дельное. Пока скажу, что мысли Гёте о значении традиции необычайно подходят к нашей литературе последних лет и что Ваша статья натолкнула меня на мысль сопоставить два обзора литературы XIX и XX веков. Столкнуть, может быть, одного из сегодняшних критиков с Белинским и показать неотъемлемость традиций как духовной атмосферы для второго и полное непонимание этого вопроса первым.
Сейчас я занят окончанием своей новой книги и вынужден откликнуться на Ваше письмо более чем поверхностными соображениями. Большое спасибо за книгу и Вашу статью.
С глубоким уважением
21 ноября 1982 г.
С вашими соображениями о том, как важно иметь школу, я в полной мере согласен. Тем более что сам в 20-х годах имел счастье не только наблюдать жизнь литературной школы, но и (по касательной) принадлежал к ней. Все, что Вы пишете о необходимости и возможностях школы, вполне совпадает с моим представлением. Более того, я не сумел бы определить понятие «школа» так ясно, как это сделали Вы. Поиски «необходимого» в далеком прошлом — мысль глубокая и побуждающая к дальнейшим размышлениям на эту тему. Лекцию проф. Шпета я слышал в 20-м году не в Ленинградском, а в Московском университете. Я думаю, что его философское наследие как раз и содержит то «необходимое», которое конструирует современную философскую мысль. Но, к сожалению, тогда я был 19-летним студентом-первокурсником и не запомнил ничего, заслуживающего внимания.
О книге Пастернака «Воздушные пути» я написал рецензию, которая будет напечатана в «Новом мире»[175]. Мне кажется (об этом я не написал), что не просто «старая» литература созвучна его прозе, но конкретно русская литература XVIII века, допсихологическая и, так сказать, двухмерная. 3-е измерение, характер, отсутствует (если не считать характера автора). Впрочем, кажется, Пастернак сам пишет об этом в начале «Охранной грамоты».
Любопытное совпадение: в день получения Вашего письма я как раз читал «Полковника Шабера». Это нужно было мне для автобиографических заметок об одном из своих первых рассказов, неопубликованных и написанных под влиянием Лео Перуца «Прыжок через тень» и Амброза Бирса. Из этого следует, что мое отношение к традиции было совершенно определенным, едва я взял в руки перо.
Желаю Вам всего доброго и благодарю за письмо.
16 января 1983 г.
Уважаемый Иван Федорович!
Благодарю Вас за то, что Вы занялись творчеством Вагинова. Вы совершенно правы, он был замечательным и, к сожалению, незаслуженно забытым поэтом. Его стихи я ставлю значительно выше прозы, но и в прозе он занял свое неповторимое место. Я знал и любил его. Мы часто встречались у Тихонова, и, кстати, он присутствовал на том вечере у Тихонова, когда Маяковский прочитал свое стихотворение «На смерть Есенина». В своих воспоминаниях я не случайно упоминал Вагинова как личность, представляющую собой антипод Маяковского
Действие повести происходит в первые дни Великой Отечественной войны на Северном Флоте. Молодой лейтенант Сбоев откомандирован на борт старенького парохода «Онега», чтобы сопровождать груз с оружием. Помимо этого пароход принимает на борт группу заключенных, которых везут на строительство военного аэродрома. Во время следования до места назначения часть заключенных планирует захватить судно и бежать в Норвегию. Бунт в открытом море — это всегда страшно. Ненависть заключенных и охранников друг к другу копится десятилетиями.
В романе «Два капитана» В. Каверин красноречиво свидетельствует о том, что жизнь советских людей насыщена богатейшими событиями, что наше героическое время полно захватывающей романтики.С детских лет Саня Григорьев умел добиваться успеха в любом деле. Он вырос мужественным и храбрым человеком. Мечта разыскать остатки экспедиции капитана Татаринова привела его в ряды летчиков—полярников. Жизнь капитана Григорьева полна героических событий: он летал над Арктикой, сражался против фашистов. Его подстерегали опасности, приходилось терпеть временные поражения, но настойчивый и целеустремленный характер героя помогает ему сдержать данную себе еще в детстве клятву: «Бороться и искать, найти и не сдаваться».
Книгу мемуаров «Эпилог» В.А. Каверин писал, не надеясь на ее публикацию. Как замечал автор, это «не просто воспоминания — это глубоко личная книга о теневой стороне нашей литературы», «о деформации таланта», о компромиссе с властью и о стремлении этому компромиссу противостоять. Воспоминания отмечены предельной откровенностью, глубиной самоанализа, тонким психологизмом.
Роман рассказывает о молодом ученом Татьяне Власенковой, работающей в области микробиологии. Писатель прослеживает нелегкий, но мужественный путь героини к научному открытию, которое оказало глубокое влияние на развитие медицинской науки. Становление характера, судьба женщины-ученого дает плодотворный материал для осмысления современной молодежью жизненных идеалов.
Действие сказки происходит в летнем лагере. Главные герои – пионеры Петька Воробьев и Таня Заботкина пытаются разгадать тайну своего вожатого по прозвищу Борода, который ведет себя очень подозрительно. По утрам он необыкновенно добрый, а по вечерам становится страшно злым безо всяких причин. Друзьям удается выяснить причину этой странности. Будучи маленьким мальчиком он прогневал Фею Вежливости и Точности, и она наложила на него заклятье. Чтобы помочь своему вожатому ребята решили отправиться к фее.
В немухинской газете появилось объявление, что для строительства Воздушного замка срочно требуются летающие мальчики. Петьке Воробьеву очень хочется поучаствовать в этом строительстве, но, к сожалению, он совсем не умеет летать. Смотритель Маяка из волшебной страны Летляндии, подсказывает Петьке, что в Немухине живет, сбежавший из Летляндии, летающий мальчик Леня Караскин, который может дать Петьке несколько уроков летного мастерства.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.