Лисья тень - [85]

Теперь же мне казалось, что у меня под одеждой копошится миллион пауков, личинок и сороконожек. Я содрогнулась, но это чувство прошло так же быстро, как и возникло; магию развеяло ветром.

– Ну вот. – Ронин убрал лук за спину, явно не заметив диковинного выплеска энергии. – Готово. Больше никаких странных птиц. Можем теперь идти дальше, а?

Тацуми вздохнул.

– Вполне возможно, что ты сделал только хуже.

Борясь с желанием взмахнуть руками и вытрясти из рукавов иллюзорных насекомых, я перешла дорогу, направляясь к убитой птице. Я обогнула ствол дерева, заметила стрелу, торчавшую из травы и наклонилась, чтобы рассмотреть труп большой черной вороны.

Внутри у меня все похолодело. Никакого тела в траве не оказалось. Стрела, торчавшая из грязи, пронзила ребра белоснежного скелета; а хрупкие кости крыльев валялись в траве, окруженные перьями. Череп лежал на корне дерева; клюв был приоткрыт в последнем презрительном «Кар!», на голове не было ни миллиметра кожи. Казалось, останки вороны лежат тут уже много месяцев, а вовсе не несколько секунд, за которые я перешла дорогу.

Я с трудом сглотнула. Мои спутники подошли сзади и заглянули мне через плечо. Окамэ тихо ругнулся, а я подошла к Тацуми, глядя ему в глаза.

– Это же ненормально, да? – тихо спросила я. – Уверена, это ненормально!

– Верно, – ответил Тацуми, и глаза его превратились в две фиолетовые щели. – Это кровавая магия.

По спине пробежала дрожь. Кровавая магия. Учитель Исао как-то рассказывал мне о ней в предостережение. В отличие от обычной магии, которой, как принято было считать, боги наделяли только избранных, кровавой магией мог заниматься почти всякий, начиная от бедных крестьян и заканчивая высокопоставленными чиновниками. Как и следовало из названия, мощь этой магии подпитывалась кровью – чем больше проливалось этой самой крови, тем сильнее были чары. С помощью них можно было воскрешать мертвых, манипулировать чувствами, призывать демонов из самых глубин Дзигоку. Вот только такая сила доставалась жуткой ценой, о чем мало кто знал. Кровавая магия была магией смерти и порока, магией Дзигоку. Чем чаще человек ей пользовался, тем больше кусочков души отдавал, и со временем становился тенью себя прошлого. В конце концов человека поглощала тьма, которую он сам порождал, и он отправлялся в Дзигоку, где превращался в óни или в другого демона и оставался в бездне до конца времен.

– Кровавая магия. – Ронин закусил губу, глядя на горстку перьев и костей у ствола дерева. – Ну что ж, отлично, получается, я убил чью-то любимую мерзость! И теперь разъяренный кровавый маг наверняка делает вара-нингё с моим лицом.

– Едва ли, – ответил Тацуми. Вара-нингё, соломенные куклы, которых изготавливали похожими на обидчиков, были неотъемлемым атрибутом наложения проклятий, но для этого ритуала требовались частички самой жертвы – волосы, кровь или ногти. Однажды в детстве я разозлилась на то, что меня заставили мыть полы в главном зале, и тогда при помощи лисьей магии превратила пучок соломы в такую вот куклу и повесила ее над дверью комнаты Дэнги. Воспоминания о том, что было дальше, до сих пор заставляют поежиться. На моей памяти это был единственный раз, когда учитель Исао не на шутку на меня разозлился.

Следом меня посетила еще одна мысль, от которой все внутри похолодело.

– Кто-то ее сюда подослал, – предположила я, бросив взгляд на Тацуми. – Следить за нами. Из-за свитка. Потому что они думают, что он у нас, – поспешно добавила я. – Или что мы знаем, где он.

– Погоди-погоди. – Ронин уставился на меня так, будто разглядел мои лисьи ушки. – Я явно упустил первую часть истории, – заявил он. – Давай вернемся немного назад. Кто за нами следит? Что это за свиток, о котором вы постоянно толкуете?

Тацуми не ответил, но я заметила, как он напрягся. Ему явно не хотелось говорить о свитке, особенно при ронине. Надо сказать, и мне тоже. Я чувствовала ящичек со свитком, спрятанный под фуросики, – мой страшный, огромный секрет. Но мое предположение имело смысл. Учитель Исао предупреждал, что многие будут охотиться за свитком, что его жаждут найти толпы людей, ёкаев и демонов. И беспощадных смертных, которые ни перед чем не остановятся ради того, чтобы заполучить его силу. И если мое предположение верно, то…

– Не знаю, кто именно подсылает к нам этих ворон-шпионок, – продолжила я излагать мысль, которая медленно разворачивалась передо мной, будто рулон старого пергамента, – но он вполне может стоять и за нападением на храм. И быть тем, кто поручил демонам убить всех монахов и похитить свиток.

Я посмотрела на Тацуми, который по-прежнему стоял неподвижно, не изменив даже выражения лица.

– Это же возможно? – спросила я. – Самим демонам свиток ни к чему. Их кто-то подослал. Кровавый маг.

– Да, – наконец признал Тацуми. – Демоны… не являются в царство живых просто так, – с неохотой продолжил он. – Это случается либо когда смертного поглощает тьма и он сам становится демоном, либо когда демонов призывают из Дзигоку при помощи кровавой магии. Некоторые из них, в особенности óни, обладают такой силой, что их невозможно долго контролировать. Чтобы призвать óни из Дзигоку и заставить его выполнить поручение – пусть и кратковременное, – нужно быть талантливым магом.