Листья опавшие (1970—2000 годы) - [11]
***
Юбилейный вечер Гоголя. О том, как проходил, достойно пера самого Николая Васильевича. Вечер готовил Дом литератора как рядовое мероприятие — дата не совсем круглая. Но в ЦК узнали, что в Киеве проводят большое мероприятие с присутствием Политбюро Украины. Поэтому у нас на вечере будут присутствовать А. Т. Кузьмин и Н. Л. Снежкова. Дали авральную команду заполнить зал студентами. Писателей почти никого, не пришли и редакторы изданий — не знали о присутствии высокого начальства. Одним словом, водевиль с чинами и подчинками.
***
С утра холодно, ветрено и дождливо. Свежая зелень листвы на яблонях густеет, взрослеет от дождя и холода. Чтобы училась выживать будущая жизнь, которая только начинается? Теперь бы куда-нибудь в лес, в натопленную избу, писать или читать, смотреть в окно на дождь и от этого быть счастливым.
***
С понедельника захолодало, хотя еще только август. Северо-западный ветер, небо в тучах. Неприятные холодные дожди, которые синоптики именуют кратковременными. Желтизна на липах, на березах. Но это не от осени, это от жары, которая держалась до сих пор.
***
Берут лен. Готовы овсы. Клевер дозревает на семена. Даже не верится, что неделю назад было Полесье. Целых десять дней жары даже в тени. Беленький песочек на берегу Случи при ее впадении в Припять, подмытый паводком дуб в воде, раскошная дубрава. Был с малым Алешкой. Летняя роскошь, рыбалка. Хотя теперь здесь, в Вити Козько Вильче, Случь ненамного шире, чем та, которую помню с детства в верховье, в Слуцке. Там, в Вильче, не было бессонницы, а возвратился домой и опять начинаю дремать, а не спать.
***
Во второй половине ночи начался дождь, густой, дружный. Лежал и слушал дождь. Август. Осень. Туман. Ржище на полях. Мое время. Недостает душевного равновесия, чтобы писать. С вечера читал девятый том Мележа. Все мне известное в основном. В дневниках нет мелочности. Тревожные размышления о литературе, культуре. Видел и чувствовал, как болезнь мещанства разъедает людские души.
Почему-то думаю, что в жизни он чувствовал себя одиноким человеком. В глубине души осознавал нужность делаемой им работы, знал, что никто не соберет и не издаст его «Жизненные заботы» без него самого. А «умники» осуждали, судачили, что подчищает и подбирает все написанное, издатели чинили препоны и «урезали» объем книги, а развязка была уже совсем близка. От Мележа мысли перекидываются на Короткевича.
***
Перелистываю «Былое и думы» Герцена, которого высоко ценю как писателя. Все же он был революционером от обеспеченной жизни. «Деньги — независимость, сила, оружие. А оружие никто не бросает во время войны, хотя бы оно было и неприятельское, даже ржавое. Рабство нищеты страшно, я изучил его во всех видах, живя с людьми, которые спаслись в чем были от политических кораблекрушений. Поэтому я считал справедливым и необходимым принять все меры, чтобы вырвать что можно из медвежьих лап русского правительства».
***
Позавчера мороз с тридцати ночью упал до ноля, пошел такой густой снег, будто плотной марлей все занавесило.
Вчера было совещание у Кузьмина. Инициатор Павлов. Суть его выступления в том, что редакторам надо быть внимательными, чтобы критика не переходила границ и не давала зацепок комментаторам радиостанции «Свобода». А если комментируют, то это уже недочет в работе, не хватает бдительности, политического чутья. И еще — упаси боже муссировать тему, что белорусское лучше русского, а тем более поднимать на щит древность Беларуси, преимущества над Московией ВКЛ.
У него как-то болезненно блестели расширенные глаза.
***
Перед выходными звонок из ЦК инструктора З. — вот вы дали информацию о вечере эсперантистов, они там свой гимн исполняли, а гимн у нас только один, и руководитель ихний сионист замаскированный. Оказывается, в Доме культуры стройтреста общество эсперантистов, которое официально существует при Белсовпрофе, провело торжественный вечер в связи с юбилеем эсперанто. Они имеют свой ВИА, на языке эсперанто и свой гимн исполнили. Аврал, крамола. Да пускай живут эти эсперантисты, не думаю, что их и разгонять будут. А вот же начальники от печати «бдят», выискивают. И редактору «Вечерки» перепало.
***
Сижу в Королищевичах. Снежно, зимно, безлюдно. Здесь Аверьян Сафронович Деружинский называет себя «князем королищевичским», потому что сидит тут с осени. Старый Микола Улащик приехал из Москвы, пишет книгу об истории своей родной деревни, еще Люба Турбина с сестрой. Вот и весь контингент. Не последний ли это королищевичский сезон? Нету лыжни, нету и лыж. Ходим на прогулки с Улащиком, Николай Николаевич вспоминает, а я слушаю.
***
Канцелярия университета и кабинет Пичеты находились в доме напротив нового корпуса теперешней гостиницы «Минск». Пришли к нему группой сдавать зачет. Первой отвечала евреечка из Червеня и начала нести такую чушь, что и студенты опешили. Пичета слушал, опустив голову, потом вскочил на ноги:
— Как вы смеете с такими знаниями идти ко мне, к ректору?
И топает ногами:
— Идите вон!
У студентки от испуга ноги отнялись, потом она кое-как выгреблась из кабинета.
А Пичета дергает себя за галстук.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.