Листопад - [6]

— Опять вы, мой ходит, заработались, — пожурил он своего бывшего учителя. — Совсем себя не жалеете… Работа и до завтра подождет.

Музаффер-бей знал, что лаской и уважением старого служащего не испортишь, — он от этого не возгордится и на шею не сядет. Поэтому Музаффер относился к нему не так, как к другим подчиненным. И на этот раз, увидев старика в дверях кабинета, он, по своему обыкновению, почтительно встал, заботливо усадил его в кресло, предложил закурить.

И бедняга Али Риза-бей от растерянности забыл свою речь, которую готовил весь день. В голове — ни одной мысли, ни единого слова. Нет, он должен все сказать! И несчастный Али Риза-бей начал лепетать что-то невразумительное.

Сначала Музаффер-бей никак не мог понять, о чем идет речь. Он слушал своего учителя с вежливой улыбкой, чертил цифры на лежавшем перед ним конверте. Но вскоре до него стал доходить смысл всех этих бессвязных слов, и выражение его лица сразу изменилось.

Али Риза-бей надеялся прижать директора к стенке, заставить его краснеть от стыда, а получилось совсем наоборот. Неожиданно он почувствовал пристальный взгляд Музаффера, увидел перед собой насторожившегося, готового к отпору человека и растерялся еще больше… Сердце заныло, голова налилась свинцовой тяжестью. И тут старого служащего вдруг осенила простая и страшная мысль: перед ним вовсе не тот Музаффер, которого он создал в своем воображении. Вежливость и хорошее отношение к нему — это маска. Просто директор считает его примерным подчиненным; для своего бывшего ученика он — всего лишь безобидный старикашка. А он-то думал, что может на кого-то повлиять! Какое страшное заблуждение! Как же он не догадался, что, взывая к каменной стене, он слышит в ответ только эхо собственного голоса. Да, он может приблизиться и коснуться рукой этой стены, он может убедиться, что перед ним бездушный, холодный камень!.. Все пропало!..

Музаффер самолюбив, он не позволит совать нос в его дела, вмешиваться в его личную жизнь. Все это Али Риза-бей понял очень хорошо, — но, увы, понял слишком поздно. Очертя голову он бросился в водоворот жалких слов, и его так закрутило, что выбраться на спасительный берег уже не было сил…

Директор дал Али Риза-бею поговорить еще немного, а потом неожиданно оборвал на полуслове:

— Все ясно! Теперь, с вашего позволения, я вам кое-что расскажу. Надеюсь, вы не сомневались в моем уважении и любви к вам. Вы редкий, я бы сказал, необыкновенный человек, — в наше время такие уже не встречаются. Я не стану вас обманывать: действительно, я встречался с Леман, — был такой грех. Не хотел этого, но так уж получилось, тут ничего не попишешь. Впрочем, все не так ужасно, как это вам представляется. Насколько я понял, вы хотите, чтобы я женился на девушке. Должен вам сразу сказать: это невозможно! И если говорить откровенно, просто глупо, — не я первый соблазнил Леман-ханым…

Али Риза-бея будто обухом по голове ударило.

— Бейэфеиди! — горячо возразил он. — Как вам не совестно!.. Леман — честная девушка… Невинная… Чистая… Совсем ребенок…

— Уверяю вас, бейэфенди, — перебил его Музаффер, — я не стал бы лгать вам. — Он улыбнулся, дивясь простодушной наивности старика. — Леман не столь невинна, как вам это кажется… Она готова повиснуть на шее у первого попавшегося мужчины. И многие уже успели воспользоваться ее, мягко говоря, доверчивостью. Если вам угодно, это легко доказать. Я даже сомневаюсь: мой ли это ребенок. Не знаю уж, по какой причине, — ну, разве что принимая во внимание мое служебное положение, — она из всех возможных кандидатов оказала именно мне эту сомнительную честь называться отцом ее чада. Ах, Али Риза-бей! Мир совсем не таков, каким вы его хотите изобразить!..

Невзирая на протестующие жесты директора, Али Риза-бей поднялся, ноги у него подкашивались.

— Значит, вы не чувствуете себя в долгу перед несчастной девушкой? Я спрашиваю вас об этом, ибо по-прежнему не сомневаюсь в вашей порядочности.

— Я готов ей помочь… Речь может идти только о деньгах… Я уже предлагал ей…

— Только и всего?

— А вы считаете, что в наше время можно помочь человеку еще чем-нибудь?

Едва заметная ирония и даже сострадание прозвучали в этом вопросе. Музаффер-бей сделал серьезное лицо и сказал вкрадчивым голосом:

— Вы для меня больше чем учитель, я могу вас считать своим отцом. Поэтому хочу вам задать вопрос. А что, если бы я решил взять в жены такую женщину, да еще в положении, — как бы вы к этому отнеслись? Я спрашиваю вас об этом, ибо тоже не сомневаюсь в вашей честности и порядочности. Представьте, что ваш сын поступил бы как я. Вы посоветовали бы ему то же самое, что советуете мне? Вы согласились бы принять в свой дом женщину сомнительной репутации, такую, как Леман?

Али Риза-бей в растерянности закрыл глаза и задумался. В самом деле, если бы его сын привел домой, в его семью, потаскуху, смог бы он назвать ее своей невесткой?.. Сказать «нет» — значит признать себя побежденным. Ну что ж, оп готов солгать, чтобы выиграть это важное и, наверное, безнадежное дело…

Но в отчаянии, помимо своей воли, он произнес:

— Вы правы, наверное, не согласился бы…