Листая страницы сербской истории… - [87]

. Может ли быть более убедительное подтверждение обоснованности притязаний на абсолютную власть?

При этом Александр Карагеоргиевич был представителем своей среды и своего времени. Это следует иметь в виду, читая воспоминания, формирующие совокупный образ короля – человека подозрительного, мстительного, склонного к интригам. Эти качества – следствие и личной предрасположенности, и общения с теми, кто окружал его с детства, чью модель поведения он волей-неволей усваивал.

На формирование характера нашего героя повлияли Петр Карагеоргиевич и Никола Петрович с семейством, не любившие его просто за то, что он был внуком своего деда и сыном своего отца. Не прошло даром общение с психически неуравновешенным Георгием Карагеоргиевичем, не по доброй воле уступившим право престолонаследия и мечтавшим о его возвращении.

Заняв место старшего брата, Александр лицом к лицу столкнулся с теми, кто зверски убил его тёзку – короля Александра Обреновича – и грозил расправой ему самому. Уцелеть в противостоянии с «цареубийцами» удалось благодаря союзу с Н. Пашичем, видевшим монарха едва ли не вассалом собственной «подлинно народной» партии. По воспоминаниям М. Антича, «Пашич однажды сказал королю: “До тех пор, пока существует народ, существует и король. Народ – это мы. Не будет народа – не будет и короля”. Этими словами Пашич выразил монархистское кредо Радикальной партии, собравшей вокруг своей программы большую часть нашего народа»[207]. В случае расхождения «народа» и короля Н. Пашич предрекал Александру «путь Милана Обреновича» – отречение и эмиграцию.

Такая позиция главы НРП даёт повод если не оправдать, то, по крайней мере, понять причины той жестокости, с которой король Александр положил конец сотрудничеству с ним. Н. Пашич, кстати, был не менее злопамятен, чем его младший партнёр по политическому тандему. Так, «патриарх» сербской политики не простил С. Протичу того, что он в декабре 1918 г. принял предложение принца-регента возглавить правительство. В 1921 г. Пашич выдавил некогда ближайшего соратника из партии, а в 1923 г. воспрепятствовал его избранию в парламент по одномандатному округу. В том же году Протич умер.

Таким образом, с юности Александр стал свидетелем, а затем и участником непримиримой борьбы за власть. Все вовлечённые в неё – Карагеоргиевичи, партийные функционеры, офицеры и т. д. – во взаимоотношениях с оппонентами не считали себя ограниченными какими-либо установленными нормами или обязательствами, налагаемыми законом, присягой, родством и т. д. У каждого имелась собственная определявшая его действия «патриотическая» мораль, через призму которой все остальные виделись не иначе как врагами собственного народа.

Такая острота противоречий служила проявлением черты, общей для всех субъектов сербской политической жизни, включая короля Александра Карагеоргиевича. Речь идёт о несоответствии вызовам новейшего времени, с которыми они столкнулись после создания Югославии. По словам сербского историка Бранко Петрановича, «в отличие от единой и гомогенной Сербии периода народно-освободительных войн, в Королевстве СХС плеяда великих сербских политиков была не в состоянии проявить творческие способности в области государственной политики. Новые проблемы переросли старые представления и решения…. В государственной и политической сфере Сербия осталась без крупных личностей, способных в качественно новой исторической ситуации взяться за проблемы нового государства»[208].

А. А. Силкин

Российская гуманитарная помощь Сербии в конце XIX – начале ХХ века

«Пусть сербы чувствуют, что их не забыла Россия»

Споры о том, помогала ли Россия славянским народам Балкан, не утихают до сих пор. Нередко можно услышать резкое: «А что сделала Россия для нас? Конкретной помощи никогда не было…» Проходит время, и забываются патриотические порывы русских защитить славянских братьев от турецкого ига, помочь в отстаивании национальных интересов.

Борьба славянских народов за освобождение от турецкого владычества с конца XIX века вызывала искренний душевный подъём в российском обществе. Несмотря на то, что события происходили за десятки тысяч километров от России, она рождала у подданных Российской империи возвышенное чувство сопричастности и даже ответственности за судьбу своих славянских братьев. Пики интереса к балканским проблемам приходились на периоды военных действий.

Большую роль в поддержании внимания российского общества к событиям на Балканах играли различные славянские организации: Санкт-Петербургское славянское благотворительное общество, Московский славянский комитет, Общество славянской взаимности и многие другие. В период затишья они развивали научные и образовательные программы: практиковали обмен специалистами-славистами, поддерживали славянские школы на Балканах, издавали газеты и книги по актуальным вопросам славяноведения, давали стипендии и пособия студентам-славянам, а также семьям русских добровольцев, погибших в боях за свободу славянских братьев. Члены общества – отставные дипломаты, военные, учёные-слависты – главным своим делом считали пропаганду идей славянской взаимности, единения славянского пространства. В периоды обострения политической ситуации на Балканах, ведения военных действий славянские организации выступили инициаторами сбора средств и пожертвований в помощь больным и раненым воинам, беженцам, сиротам, жертвам войны. В этом их поддерживали практически все слои общества – от крестьян до аристократов.