Листая страницы сербской истории… - [119]

Истина Православия пробудила национальную жизнь сербов. Для сербов, лишённых своей государственности, Православие стало отечеством, за которое они всегда были готовы отдать жизнь. В то же время, главная трагедия – не в крестоносном страдании сербского народа. Кто не распят, тот не с Христом, крестоносные страдальцы – Божьи избранники. Сербская трагедия состоит в утрате религиозной идентичности – в исламизации, в принятии унии, сегодня – в западничестве или экуменизме. Здесь необходимо отметить, что во время обеих мировых войн самые страшные преступления в отношении православных сербов (под покровительством Запада) совершили исламизированные или покатоличенные этнические сербы, сегодняшние мусульмане и хорваты. Со времён Немани до наших дней православие остается стержнем сербской истории, поэтому усвоение неправославных идеологий и восприятие чуждого влияния на различные стороны народной жизни приводят к отступничеству, утрате связей с сербским национальным корпусом. По неписаному правилу отступники, утратившие религиозную идентичность, очень быстро откалывались от сербской национальной общности. Ведь ещё наш общий праотец святой Савва говорил, что святое сербское имя не может носить тот, кто предал святое Православие. Эти отступники от веры становятся представителями иных народов.

Снова процитируем святого Николая Сербского: «Распад начался… Сыновья сербских крестьян обратились к Западу, ища солнце там, где оно гаснет, а не рождается, ища истину, которую Запад утратил… От учения мало знания. Многие знания обретаются с верой и почтением. Карагеоргий не планировал создавать какую-то Югославию. Он стремился к союзу всех православных народов на Балканах с опорой на Россию. После всех перипетий и скитаний сербы должны вернуться к реализации идеи своего великого вождя. И не ради царства земного, а ради Царства Небесного».

Да будет так, Аминь!

Ранко Гойкович

Мифы и домыслы биографии маршала Тито

Ни об одном из лидеров стран народной демократии не существует такого количества апокрифической информации – домыслов, мифов, альтернативных интерпретаций, всегда «абсолютно новых» и «абсолютно достоверных», – как об Иосипе Брозе Тито. Казалось бы, в биографии Тито (псевдоним «Тито» появляется у Иосипа Броза в 1934 г.) уже не осталось неизученных периодов, нет вопросов, связанных с обстоятельствами его жизни и деятельности, на которые историческая наука не попыталась бы дать вполне однозначные, аргументированные ответы…[283] Несмотря на это, в СМИ регулярно появляются материалы, претендующие на переоценку всего, что связано с биографией Тито. Причём подобные инсинуации зачастую подпитываются информацией из вполне уважаемых источников. Последний пример подобного рода – обнародованные в августе 2013 г. материалы из архива американской Службы национальной безопасности (СНБ). Речь идёт о двух документах, согласно которым Тито не является уроженцем Югославии, – филологическая экспертиза его речи, проведённая по заказу СНБ неназванными экспертами в начале 70-х гг., показала якобы, что по выговору маршал скорее может считаться уроженцем России или Польши.

Перед нами перепев старого пропагандистского мифа, который активно внедрялся в массы немецкой пропагандой в годы Второй мировой войны, затем был подхвачен частью антититовской политической эмиграции[284]. Якобы будущий маршал Тито был советским агентом, этническим восточным славянином, засланным на Балканы для подрывной деятельности. Варьируется лишь дата засылки: одни из сторонников этой версии говорят о 1920 г., когда унтер-офицер австро-венгерской армии Иосип Броз вернулся на родину из российского плена, другие же склонны видеть в качестве даты прибытия «агента Броза» в Югославию 1937–38 гг. Не будучи в состоянии представить хоть сколько-нибудь убедительные документальные подтверждения этой версии, её адепты апеллируют к особенностям произношения Тито. Утверждается, что некоторые его речевые особенности, в частности, склонность к палатализации согласных, характерны для русских и особенно поляков, но не для балканских народов, будь то сербы, хорваты или словенцы.

Попытки научно опровергнуть этот тезис увели бы нас в область чистой филологии, отметим лишь, что в словенском языке палатализация более выражена, чем в хорватском или сербском, а детские годы Иосипа Броза прошли как раз в Словении, в семье его деда. Буквально с 15 лет в жизни Броза начинается период скитаний в поисках работы (хорваты это называют идти «трбухом за крухом» – «на животе за хлебом»), он оказывается оторван от родных мест и родного языка, подвержен всем возможным языковым влияниям. Затем пять лет плена в России, за которые, заметим, Тито русский язык так и не выучил. Об этом свидетельствуют как его неудачные попытки общаться с советскими лидерами на русском языке (ни Хрущёв, ни Брежнев его «русский» не поняли), так и документы из архивов Коминтерна, показывающие абсолютное незнание Тито правил русской орфографии и изобилующие «хорватизмами»[285].

Маршал Тито гордился тем, что знает четыре языка (из иностранных – русский, немецкий и английский, который начал учить в тюрьме), в действительности же ни один из этих языков он не знал в совершенстве, включая и литературный сербскохорватский язык. Изначально родным для него был сутлянский диалект, на котором говорили его мать и родственники по материнской линии, – словенский с окказиональными вкраплениями хорватского. Вообще же в языке, до недавнего времени называвшемся сербско-хорватским, диалектов и региональных говоров больше, чем в русском языке, несмотря на огромный ареал распространения русского и относительно небольшой – сербского и/или хорватского. Так что несоответствие манеры речи Тито нормам литературного сербскохорватского языка ровным счётом ничего не доказывает.