Листая страницы сербской истории… - [100]

Фёдор Тютчев

Тысяча девятьсот семнадцатый год. Вначале Февральская революция, затем Октябрьская, потом Гражданская война белых, красных, зелёных… Начался бег, исход из России тех, кто не хотел примириться с красными, жить под властью большевиков.

Одной из стран, где русские нашли сначала временное пристанище, а потом и постоянное место проживания, свой дом, стала Сербия. Для одних она стала матерью, другие считали себя пасынками. «Ананасы в шампанском» для избранных и тяжёлый, зачастую физический, труд для незваных. Цвет интеллигенции, сравнительно легко находящей поле деятельности, и масса боевых офицеров в мирной стране. Молодые мечты и погасшие идеалы. Всё это были полярные точки той жизни, в которой некоторые обретали второе дыхание, иные – утрачивали смысл бытия. Одни видели в сербах братьев по крови, религии, оружию. Другие, не встретив должного приёма на сербской земле и видя величественный памятник, воздвигнутый в центре Белграда Франции, а не России, как освободительнице, недвусмысленно обвиняли сербов в неблагодарности. И рисуя историческое полотно «взятия» русскими Сербии, не следует забывать, что, обогащая сербскую культуру, россияне на новом месте не стремились раствориться в «сербском море». И прежде чем перейти к русским людям, чьи имена сохранила бумага, память, история, надо отдать должное безымянной эмиграции в солдатских рубашках, трудившейся на строительстве дорог, мостов и других сооружений, так нужных стране, восстанавливавшейся после войны.

Судя по архивным документам, в начале 1920-х гг. в Королевстве сербов, хорватов и словенцев насчитывалось примерно 300 колоний русских беженцев. Больше всего русских было размещено в Сербии – около 200 колоний, из них свыше половины в Банате и Бачке. Общая численность беженцев к середине 20-х гг. XX в. не превышала 35 тыс. человек. Будучи своеобразным сколком с русского общества, эмиграция по своему социальному, имущественному, культурному, политическому составу была чрезвычайно пёстрой. Хотя тут же необходимо сказать, что для Югославии она была прежде всего «профессорской». Ещё живут те, кого учили русские специалисты, память о которых пока не умерла. Те же сербы помнили, что на Балканах рядом с ними сражались десятки тысяч русских солдат и офицеров. За время войны Россия предоставила Сербии кредиты на сумму свыше 100 млн. рублей золотом. Большое значение для жизни русских в той же Сербии имел Русский совет по культуре, в обязанности которого входила забота о нуждах просветительских и научных учреждений.

Одним из первых объединений русских стал Союз русских инженеров. С 1921 г. по 1927 г. им руководил бывший министр путей сообщения царской России, инженер-путеец и технолог Э. Б. Кригер-Войновский. С 1927 г. по 1938 г. его заменил Г. Н. Пио-Ульский, профессор Института инженеров путей сообщений и Политехнического института в Санкт-Петербурге, известный в России и в Европе специалист по турбинам. В Белграде началась новая страница его биографии: он читает курсы лекций по термодинамике и паровым двигателям, пишет учебники, организует музей машин, лабораторию при техническом факультете Белградского университета, редактирует журнал «Инженер», является председателем секции математических и технических наук Русского научного института.

С Белградским университетом связаны имена многих русских учёных, трудившихся на преподавательском и научном поприщах. Ряд из них был избран в Сербскую королевскую академию наук, переименованную после войны в Сербскую академию наук и искусств (САНИ). Так, на естественно-математическом отделении философского факультета работал Антон Дмитриевич Билимович, закончивший в 1903 г. с золотой медалью физико-математический факультет Киевского университета. В 1925 г., ещё не будучи избран ординарным профессором, он становится членом-корреспондентом, а спустя десять с небольшим лет – академиком. С его именем связано и открытие в 1926 г. Клуба университетских математиков. Это научное сообщество стало ядром Института математики САНИ. Вместе с ним на естественно-математическом факультете читали лекции, вели научную работу будущие академики: Николай Николаевич Салтыков, известный своими работами в области высшей математики и аналитической геометрии; Владимир Дмитриевич Ласкарев, палеонтолог и геолог, автор многочисленных штудий по геологии Балкан и другим проблемам, входящим в круг его научных интересов, – он был избран первым директором Геологического института. На техническом факультете заслуженным авторитетом пользовался Владимир Владимирович Фармаковский. Его разносторонняя деятельность увенчалась созданием Института машиностроения, которому было присвоено имя основателя. Первым председателем Югославского общества механиков стал Яков Матвеевич Хлытчиев, долгие годы преподававший сопромат и прикладную механику на техническом факультете. В Белградском университете работал и Николай Антонович Пушин. Выпускник физико-математического факультета Петербургского университета, магистр химии Московского университета, профессор Электротехнического института в Петрограде, он был награждён орденами, а также золотыми часами с сапфирами лично Николаем II. Судя по его трудам, все эти награды связаны с созданием боевого химического оружия. Научные изыскания и профессорско-преподавательская деятельность Пушина были продолжены и в Сербии. На юридическом факультете Белградского университета работал академик САНИ Фёдор Васильевич Тарановский, он читал свои коронные лекции и писал такие фундаментальные труды, как «Законник Душана и его царство», «Введение в историю права славян», «Славянство как предмет историко-юридического изучения», «История сербского права в государстве Неманичей», учебник «Энциклопедия права». В 1933 г. он был избран академиком, а через три года его не стало. Недалеко от места его последнего упокоения находится могила Георгия Александровича Острогорского, исторические труды которого в сфере византологии переведены на многие языки. С 1934 г. по 1973 г. его имя находилось в списках преподавателей исторического отделения философского факультета Белградского университета. Наряду с чтением лекций он активно занимается научными разработками. В частности, публикуется его знаменитая «История Византии» (Мюнхен, 1940 г.), переизданная во многих странах. Уже после войны он возглавил созданный им Институт византологии, который сейчас носит его имя. Как отмечают его ученики, одной из ценнейших заслуг их наставника было создание белградской византологической школы. Здесь необходимо упомянуть ещё одно имя и трудную судьбу: речь пойдёт о знатоке славянского права Александре Васильевиче Соловьёве. Ко времени своего прибытия в Белград в 1920 г.