Листая календарь летящих будней… - [6]

всякого крупного кровопролития:

чистые руки – у теоретика,

чистая совесть – у исполнителя.

* * *

Не помню мест, не помню лиц,

в тетради века промелькнувшего

размылись тысячи страниц

неповторимого минувшего.

* * *

В силу душевной структуры,

дышащей тихо, но внятно,

лучшие в жизни халтуры

делались мною бесплатно.

* * *

Взывая к моему уму и духу,

все встречные, галдя и гомоня,

раскидывают мне свою чернуху,

спасти меня надеясь от меня.

* * *

Судить подробней не берусь,

но стало мне теперь видней:

евреи так поили Русь,

что сами спились вместе с ней.

* * *

Пусты потуги сторожей

быть зорче, строже и внимательней:

плоды запретные – свежей,

сочней, полезней и питательней.

* * *

Я рад, что вновь сижу с тобой,

сейчас бутылку мы откроем,

мы объявили пьянству бой,

но надо выпить перед боем.

* * *

Наступило время страха,

сердце болью заморочено;

а вчера лишь бодро трахал

всё, что слабо приколочено.

* * *

Везде на красочных обложках

и между них в кипящем шелесте

стоят-идут на стройных ножках

большие клумбы пышной прелести.

* * *

Есть в ощущениях обман,

и есть обида в том обмане:

совсем не деньги жгут карман,

а их отсутствие в кармане.

* * *

Вновь меня знакомые сейчас

будут наставлять, кормя котлетами;

счастье, что Творец не слышит нас —

мы б Его затрахали советами.

* * *

В неправедных суждениях моих

всегда есть оправдание моральное:

так резво я выбалтываю их,

что каждому найду диаметральное.

* * *

Известно лишь немым небесным судьям,

где финиш нашим песням соловьиным,

и слепо ходит рок по нашим судьбам,

как пёс мой – по тропинкам муравьиным.

* * *

Эпоха лжи, кошмаров и увечий

издохла, захлебнувшись в наших стонах,

божественные звуки русской речи

слышны теперь во всех земных притонах.

* * *

В доставшихся мне жизненных сражениях

я бился, балагуря и шутя,

а в мелочных житейских унижениях —

беспомощен, как малое дитя.

* * *

До славной мысли неслучайной

добрёл я вдруг дорогой плавной:

у мужика без жизни тайной

нет полноценной жизни явной.

* * *

На высокие наши стремления,

на душевные наши нюансы,

на туманные духа томления —

очень грубо влияют финансы.

* * *

Стали бабы страшной силой,

полон дела женский трёп,

а мужик – пустой и хилый,

дармоед и дармоёб.

* * *

Я был изумлен, обнаружив,

насколько проста красота:

по влаге – что туча, что лужа,

но разнится их высота.

* * *

Наш век в уме слегка попорчен

и рубит воздух топором,

а бой со злом давно закончен:

зло победило, став добром.

* * *

Я, друзья, лишь до срока простак

и балдею от песни хмельной:

после смерти зазнаюсь я так,

что уже вам не выпить со мной.

* * *

Я живу, незатейлив и кроток,

никого и ни в чём не виня,

а на свете всё больше красоток,

и всё меньше на свете меня.

* * *

Ещё родить нехитрую идею

могу после стакана или кружки,

но мысли в голове уже редеют,

как волос на макушке у старушки.

* * *

Давно живя с людьми в соседстве,

я ни за что их не сужу:

причины многих крупных бедствий

в себе самом я нахожу.

* * *

Во что я верю, горький пьяница?

А верю я, что время наше

однажды тихо устаканится

и станет каплей в Божьей чаше.

* * *

Несчётны русские погосты

с костями канувших людей —

века чумы, холеры, оспы

и несогласия идей.

* * *

Повсюду, где гремит гроза борьбы

и ливнями текут слова раздоров,

евреи вырастают, как грибы,

с обилием ярчайших мухоморов.

* * *

Компотом духа и ума

я русской кухне соприроден:

Россия – лучшая тюрьма

для тех, кто внутренне свободен.

* * *

О нём не скажешь ничего —

ни лести, ни хулы;

ума палата у него,

но засраны углы.

* * *

В неполном зале – горький смех

во мне журчит без осуждения:

мне, словно шлюхе, жалко всех,

кто не получит наслаждения.

* * *

Со мной, хотя удаль иссякла,

а розы по-прежнему свежи,

ещё приключается всякое,

хотя уже реже и реже.

* * *

Давно я заметил на практике,

что мягкий живителен стиль,

а люди с металлом в характере

быстрее уходят в утиль.

* * *

В земной ума и духа суете

у близких вызывали смех и слёзы,

но делали погоду только те,

кто плюнул на советы и прогнозы.

* * *

Зная, что глухая ждёт нас бездна,

и что путь мы не переиначим,

и про это плакать бесполезно —

мы как раз поэтому и плачем.

* * *

Опершись о незримую стену,

как моряк на родном берегу,

на любую заветную тему

помолчать я с друзьями могу.

* * *

Всё, что было – кануло и сплыло,

есть ещё в мехах моих вино;

что же мне так вяло и уныло,

пусто, равнодушно и темно?

* * *

Повсюду смерть, но живы мы,

я чувством света – тьме обязан,

и даже если нет чумы,

наш каждый пир с ней тесно связан.

* * *

Идея, что мною владеет,

ведёт к пониманию важному:

в года, когда небо скудеет,

душа достаётся не каждому.

* * *

Напористо, безудержно и страстно —

повсюду, где живое колыхание, —

в российское духовное пространство

вплетается еврейское дыхание.

* * *

Человек – существо такое,

что страдает интимным жжением,

и в заветном живёт покое

с нарастающим раздражением.

* * *

До поры, что востребую их,

воплощая в достойных словах,

много мыслей и шуток моих

содержу я в чужих головах.

* * *

Все дружно в России воздели глаза

и в Божье поверили чудо,

и пылко целует теперь образа

повсюдный вчерашний Иуда.

* * *

Устав болеть от наших дел,

порой лицо отводит Бог,

и страшен жизненный удел

живущих в этот тёмный срок.

* * *

Среди любого поколения

живя в обличии естественном,

еврей – повсюдный червь сомнения

в духовном яблоке общественном.