Лисий сон - [2]

- Почему не бросаешь кошку? От нее только блохи и вши!

Вторая сестра предложила:

- Возьмем палочки и будем ими передавать кошку друг другу; у кого она закричит - тот пусть пьет.

Все так и поступили. Как только кошка дошла до Би, сейчас же мяукнула. Би нарочно лихо пил: чарку за чаркой осушал подряд несколько раз. Он знал, что это девочка щиплет и заставляет кошку орать, - и все кругом смеялись. Вторая говорит:

- Ну, сестрица, отправляйся спать! Ты задавила бедного молодого. Смотри, как бы третья сестра на тебя не рассердилась!

Девочка с кошкой ушла. Старшая, видя, что Би умеет много пить, сняла с себя наколку, наполнила вином и просила его выпить. Би посмотрел - в наколке вина какая-нибудь чашка, а выпил, так почувствовал, как будто там несколько бутылок. Осушил, посмотрел: оказывается, это лотосовая чаша.

Вторая также захотела угостить молодого. Тот стал отказываться, говоря, что не выдержит. Тогда она вынула коробочку из-под румян, величиной с шарик самострела, налила и сказала:

- Ну, если вам не осилить вина, то хотя этим покажите свое расположение!

Би посмотрел - можно осушить одним глотком, а на самом деле сделал сотню глотков, но коробочка еще не была осушена. Молодая стала рядом и подменила коробку маленькой лотосовой чаркой.

- Не давай,- сказала она своему Би, - шутить с собой этим негодницам!

Взяла и поставила коробку на стол: она оказалась огромной плоской чашей. Вторая говорит ей на это:

- Ты зачем вмешиваешься в мои дела? Три дня, как он твой муж, а уж такая нежная любовь появилась - скажи пожалуйста!

Би взял чарку, поднес ко рту и сейчас же осушил. Когда держал ее, она была такая нежная и мягкая. Вгляделся - вовсе и не чарка, а тонкий чулочек, узенький, как крючок. И подкладка и украшения работы изумительной. Вторая сестра выхватила у него чулок и забранилась:

- Ишь ты, плутовка! Когда это только ты успела украсть у человека туфлю?.. То-то я дивлюсь, что нога холодна как лед!

Встала, пошла в комнату переодеть башмак. Третья перестала наливать. Би встал из-за стола и стал прощаться. Она проводила его за село и велела ему идти домой одному...

И вдруг Би открыл глаза: проснулся - все это было только сном. А все-таки в носу и во рту стоял густой винный дух. Сильно подивился.

Под вечер девушка пришла и спросила его, не опился ли он вчера до смерти? Би сказал, что ему все это показалось сном.

- Мои сестры, - продолжала дева, - боясь твоего буйства, нарочно представили все это сном, но это не был сон.

Дева часто садилась с Би за шахматы, и тот неизменно проигрывал. Тогда она смеялась над ним:

- Ты каждый день этим занимаешься с такой страстью, что я думала - ты очень силен, а теперь вижу, что ты так себе, ни то ни се.

Би просил дать ему указания. Дева сказала:

- Шахматы - это искусство, которое требует твоего собственного проникновения: как я могу быть тебе полезной? Вот с утра до вечера понемногу заимствуй у меня - может быть, добьешься исключительного умения.

Так прошло несколько месяцев, и Би почувствовал, что он как будто сделал успехи. Дева проэкзаменовала его и засмеялась:

- Нет еще, нет еще! - сказала она.

Би как-то вышел со двора, чтобы сыграть с теми, с кем он ранее играл, все заметили его необыкновенные успехи и подивились.

Би был человек прямой, открытый и в душе не терпел ничего оставшегося невысказанным. Понемногу он стал пробалтываться. Дева, конечно, сейчас же узнала и выговаривала ему:

- Тот, кто не терпит неприятностей в дружбе с однородным ему человеком, не дружится с шалым студентом. Сколько раз я велела тебе быть осторожным и молчать, а ты все еще по-прежнему...

Рассердилась и хотела уйти. Би бросился извиняться. И дева понемногу успокоилась; однако с этого времени стала приходить к нему все реже и реже.

Так прошло около года. Однажды вечером она пришла, безмолвно уселась и уставилась на студента. Тот было с ней за шахматы - не играет. Он с ней спать - не ложится. Грустно-грустно сидела довольно долго и, наконец, спросила его:

- Скажи, кого ты находишь лучше: меня или Цин-фын - "Синего Феникса", повесть которую ты так любишь?

- Конечно, ты лучше, - отвечал Би.

- Ну, я, положим, стыжусь с ней сравниться. Однако вот в чем дело. Ляо Чжай - твой друг по школе... Будь добр, попроси его сочинить повесть обо мне. Быть может, лет через тысячу меня тоже будут любить и вздыхать по мне, как ты по Цин-фын.

Би сказал на это:

- Давно я об этом думал, но по твоему приказанию - помнишь, тогда? - я нарочно молчал!

- Ну, это было прежде, - возражала дева, - а теперь я хочу с тобой проститься, и не стоит уже скрывать...

- Куда же ты?

- Я вместе с четвертой сестрой вызвана к "Царице Запада", и мы назначены вестницами цветов и птиц. Больше не удастся к тебе прийти.

Би просил ее что-нибудь сказать ему на прощание. Дева сказала:

- Если твой гордый дух смирится, ошибок, разумеется, станет меньше.

С этими словами она поднялась, схватила студента за руку и попросила проводить ее. Прошли около версты и с плачем расстались, причем дева сказала ему:

- Если нас друг к другу тянет, то нельзя отрицать, что когда-либо снова встретимся. С этими словами ушла.