Лисьи Чары - [27]

Закрыв дверь, шутовка села на кровать и попыталась привести в порядок юбку. Одежда была изгваздана настолько, что годилась только на тряпки, но мысль о том, чтобы переодеваться на глазах у оборотня, приводила Пан в ужас.

Лис выбрался из-под комода, улегся посреди комнаты и устроил голову на сложенных лапах.

- Ты говорил, что не можешь превратиться, - холодно сказала Пан. К этому моменту она пришла к выводу, что с юбкой ничего поделать нельзя, и это ее злило. К тому же, сидя в бархатной юбке и батистовой нижней сорочке перед оборотнем, она чувствовала себя неуютно.

Лис, кажется, не обратил внимание на нагревающийся от гнева шутовки воздух и спокойно ответил.

- Это от неожиданности. Совершенно непредсказуемо.

Несмотря на то, что его пасть мало подходила для человеческой речи, говорил оборотень необычайно чисто, немного спотыкаясь, правда, на шипящих и жыкающих звуках, что давало его речи своеобразный акцент.

- Если ты меня покормишь, возможно, я смогу еще немного побыть лисом, - с невинным выражением на морде предположил оборотень.

В дверь опять постучали, на этот раз значительно тише и дилекатнее. Все с той же ухмылкой оборотень проковылял через всю комнату и тяжело запрыгнул на кровать. Подавив стон раздражения, Пан поднялась и, открыв дверь, выглянула в коридор. Лужу кровь так и не убрали, теперь она была исчерчена дорожками следов. Ботинки слуги, стоящего у самого порога с подносом, были вымазаны кровью по щиколотку, шнурки, промокшие насквозь, полоскались в луже.

- Благодарствую, - Пан изобразила жуткую улыбку, которую даже из снисходительности нельзя было счесть дружелюбной, выхватила из рук слуги поднос и захлопнула перед молодым человеком дверь. – Наследите еще…

Обернувшись, она в который раз скрипнула зубами.

- Прикройся! – приказала шутовка.

- Как будет угодно даме, - хмыкнул оборотень, закутываясь в покрывало.

От подноса пахло самым чудесным образом, так что сердце Пан понемногу смягчилось. Она даже почти перестала злиться на дууха. Приподняв полотенце, она изучила свежеиспеченные хлебцы, сыр и яичницу, густо посыпанную поздней зеленью. Хлебцы были еще горячие и ароматные, но вот яичница пахла крайне подозрительно.

- С грибами… - протянул разочарованный оборотень. – Что за манера? Они шляпочниками всякое блюдо норовят испоганить.

- Чем? – переспросила Пан, занятая мыслями, куда бы пристроить поднос.

Наконец она поставила его на середину кровати. Оборотень благоразумно отодвинулся к изножию, заворачиваясь в покрывало, подхватил вилку и, сдвинув зелень, продемонстрировал куски чего-то черного.

- Шляпочник. Местный гриб, считался когда-то деликатесом. Зрелище и при жизни еще то – огромные таки бледно-лиловые круги, налепленные вдоль Рыжанки на все подряд: камни, коряги, песок. Не гнушаются даже на трупах расти. Помнится, выловили тут одного, а он весь в шляпочнике…

Пан на всякий случай отодвинулась от подноса и с некоторым подозрением стала смотреть на сыр и даже на горячие хлебцы.

- К тому же, они попросту невкусные, - закончил оборотень, сосредоточенно счищающие черные грибы с яичницы.

- Они, часом, не ядовитые? – спросила Пан.

- Кто их знает? – пожал плечами оборотень, спокойно водрузил кусок яичницы поверх хлеба и откусил приличный кусок. Впрочем, это не помешало ему говорить, и слова были по-прежнему весьма внятны. – Пока вроде никто не отравился, но, по-моему, лучше не рисковать.

Пан побрезговала яичницей вообще и занялась миской с супом. В нем, кажется, грибов не было. Принюхавшись, она взяла ложку и опасливо зачерпнула похлебку. Грибов в ней не оказалось, там были орехи и трава. Много орехов и травы. Мученическое выражение лица шутовки, очевидно, изрядно повеселило оборотня; он подмигнул и важно сказал:

- Сытная деревенская еда. В столице такого не попробуешь.

- Это уж точно… - проворчала Пан, пытаясь выудить травинки, застрявшие между передних зубов.

- У тебя там не молоко в кувшине? – лис продолжил невозмутимо жевать освобожденную от грибов яичницу, потом приложился к молоку и потянулся. – Ладно, теперь я согласен побыть лисом. Только недолго.

- А вот это сколько я прикажу, - холодно сказала Пан. Сама она была пока что голодной, и от этого настроение только портилось.

- А знаешь, как это утомляет? – поинтересовался оборотень. – Бегать все время на четырех ногах и быть – максимум – людям по колено.

- Ты же оборотень!

- И что, это значит, я большую часть времени разоряю курятники и бегаю за кроликами? – скептически хмыкнул лис. – Да уж… Я буду лисом не дольше, чем до полудня. В твоих интересах найти мне какую-нибудь одежду.

- Чтобы ты… - раздраженно начала Пан.

- Не бойся, не сбегу, - хмыкнул лис, как-то незаметно оборачиваясь и устраиваясь поудобнее на кровати, очень похожий в этот момент на кошку. – У тебя же мой медальон.

* * *

Дверь закрылась, щелкнул замок и заскрипел ключ. Спрыгнув на пол, Низу потянулся до хруста в позвоночнике и с неодобрением изучил свое отражение в маленьком зеркале за умывальником. Подобным видом вполне можно было пугать ходячих покойников на неспокойном кладбище: бледный, с тусклыми волосами, повисшими сосульками на лбу и со ртом, перемазанным кровью. Склонившись к воде, оборотень умылся, попытался улыбнуться, а когда это не увенчалось успехом, снова нахмурился. Боль почти прошла, медальон был сломан не до конца, и у Низу оставалось довольно много шансов выжить.