Лишний вес - [17]

Сравниться может что с началом осени,

Черноволосый мой, с проседью!..

Иван Семенович брюнетом никогда не был. Это было, конечно, известно ей. Она убедилась, что Ненашев здесь ни причем. И сразу расслабилась. Вновь сделалась приветливой, внимательной, мягкой.

Не берусь утверждать, что у нее с Ненашевым в то время, когда оба жили они в одном городе, были близкие отношения. Она была старше его на пятнадцать лет. Но если даже и были, то как я могу ее или его за это осуждать? Когда ей было тридцать шесть лет, а ему двадцать один, она выглядела как двадцатилетняя, к тому же еще такая красивая и талантливая. Как можно было в нее не влюбиться?!

На корочке ее книжки "Звездопад" есть фотография, сделанная, должно быть, в довоенное время. Молодая девушка в шубке с поднятым воротником, в натянутой на высокий лоб буденовке. Веселая, улыбающаяся, окрыленная мечтой о прекрасном будущем. Была она в юности настоящей комсомолкой, кристально чистой, честной…

Что она сказал а мне о моих стихотворениях? Что они очень искренние. Это очень хорошо. Но пока что "сырые". Над ними я еще недостаточно серьезно работаю. Чувства и мысли вложу в них, а форму не довожу до совершенства. А надо доводить. У поэзии есть свои законы, следует их соблюдать. Я не стала спрашивать, стоит ли мне заниматься стихосложением. Почувствовала: в общем, мои "вирши" понравились ей. Особенно те стихотворения, в которых описываю я уральскую природу. И любовные, написанные в духе народного творчества.

В этот раз не удалось отблагодарить мне Елену Андреевну. Явилась я к ней, что называется, с пустыми руками. Неудобным мне показалось угощать ее перед тем, как она будет читать мои стихи. Подумает еще: подкупаю ее. Решила: отблагодарю, когда приеду в Ленинград в следующий раз, когда доработаю свои стихотворения.

В следующий раз приехала я в Ленинград специально для того, чтобы, встретившись с Еленой Андреевной, преподнести ей букет дорогих цветов. Мне опять повезло. В том году была устроена в Ленинграде выставка болгарских роз — в одном из помещений, где обычно торговали цветами.

У меня при себе была книжечка, написанная и подаренная также мне Вечтомовой — документальная повесть о матери Ильича.

Отыскав нужное мне здание, я вошла в него и остановилась, пораженная: столько цветов, море цветов — огромных, алых, благоухающих роз. Они заполнили вестибюль, все залы и этажи. Посетителей встречали и водили по этажам сами болгары — солидные, черноволосые, смуглые, красивые, с крупными, но правильными чертами лица, очень вежливые мужчины. Я обратилась к одному из них и сказала, подав ему книжечку Вечтомовой:

— Эта писательница, уже немолодая, изучает биографию Владимира Ильича Ленина и пишет очерки о членах семьи Ульяновых. Я прошу Вас, продайте мне хотя бы несколько ваших чудесных роз для нее. Продайте, пожалуйста.

Это было до перестройки, до того времени, когда имя Ленина начали склонять по всем падежам, а его самого чернить. Болгарин, а он, как оказалось, был положительно настроен по отношению к Ленину, не задумываясь, ответил мне:

— О Владимире Ильиче? О его матери? Хорошее дело эта писательница делает. Берите для нее столько роз, сколько сможете донести.

Я в растерянности посмотрела на него. Поняв, что меня смущает, мужчина добавил еще несколько слов:

— Бесплатно берите, сколько хотите!..

Явилась я к Елене Андреевне с целой охапкой красных роз. Лицо ее просияло, так понравился мой подарок. Но она не поспешила опустить цветы в вазы с водой. Когда я у нее спросила, почему она медлит, Елена Андреевна сказала мне:

— Лучше будет, если Вы преподнесете мне эти цветы в союзе писателей. Сделаем так: я отправлюсь туда раньше Вас, Вы немного позднее.

Так и сделали. Пришли мы на остановку троллейбуса, сначала уехала она, я в следующем. Каково же было удивление и восхищение пассажиров, когда я влезла в салон со своим огромным букетом самых красивых в мире цветов!

Как мне было приятно от того, что я доставила этим людям настоящее удовольствие — пусть это было несколько минут, зато незабываемых. А как было приятно Елене Андреевне, когда я, крепко обнимая свою ношу, заявилась в союз писателей и подошла к ней.

Я уже не помню, что я сказала, подавая этот замечательный подарок. Помню только, что присутствующие в комнате писатели так и охнули, не понимая, что происходит.

Елена Андреевна, принимая цветы, сказала:

— Это гостья моя, приехала из областного центра, нас с нею связывает многолетняя дружба…

Я сказала:

— Мне очень нравятся лирические стихи Елены Андреевны.

— Да, конечно, — подтвердил кто-то из писателей сказанное мною, — стихи у нее прекрасные, как и эти цветы, как и она сама.

Уверена: ей позавидовали в этот миг ее товарищи по перу. Не каждому писателю преподносят такие подарки.

Елена Андреевна представила меня тому поэту, который написал предисловие к ее стихам в книжке "Звездопад".

Наверное, она хотела, чтобы этот поэт попытался "пробить" в печать некоторые из моих стихотворений. Но ничего у нас с ним не получилось. Не успела я достать из сумочки пачку листов со своими, уже доработанными и одобренными Вечтомовой стихотворениями, как этот поэт спросил у меня: