Лишний человек - [38]

— Ничего, — улыбнулся Саша, — мы теперь тоже не супергерои.

— Это как? — Алекс растерянно заморгал.

— Потом. Давай дальше.

— Ну а что дальше? Дальше ничего не было. Я его еще долго искал, но он стал осторожный, следов не оставлял. А потом мне написала Эми: где ты, говорит, пропадаешь? Я ей ответил, что не пропадаю, что все нормально. Ну и она стала со мной болтать… ну, типа поддержать хотела. Рассказала, что познакомилась со своим кумиром, — Алекс обернулся к Ване. — А я стал ее расспрашивать, что и как, я-то знаю, кто ты такой на самом деле. А она и рада, столько всего на меня вывалила. И говорит: он будет в сентябре Ленского петь. И ссылку мне дает. Я посмотрел, а там…

— А там — про Сёму? Ну, что он тоже в этой постановке участвует?

— Да.

— И подпись — Великовский?

— Да…

— Так это он точно для тебя писал!

Саша и Вера обменялись многозначительными взглядами, а Ваня разочарованно вздохнул.

— Значит, никакого тайного общества нет, — грустно сказал он.

— Ладно тебе, мы ведь и сами тайное общество, чего ты страдаешь? — засмеялась Люша.

— Да ну какое тайное… все уже знают! Теперь вот и Алекс еще.

— Так в этом весь смысл, — сказал Саша внушительно. — Кому нужно тайное общество, о котором никто не знает? О котором никто не распускает слухи, леденящие кровь?

— Погодите вы, — шикнула на них Вера. — Ну а как ты сюда-то пробрался?

— Так я не пробирался, — Алекс пожал плечами. — Я купил билет на экскурсию. Очень интересно было. Необычный такой театр, я и не знал… А потом, когда все ушли, я потихоньку отстал и спрятался. А пока был на экскурсии, заметил, что Ваня отсюда выходит. И я потом заглянул — тут никого. И я изнутри закрылся и стал ждать.

— Это что же, получается, дверь была открыта? — прищурилась Вера. — Получается, кое-кто, когда отсюда выходил, ее не закрыл?

— Зато вон как хорошо все в итоге сложилось! Человеку было где спрятаться, — быстро сказал Ваня.

— Я вообще не думал прятаться, я собирался пойти туда, где репетиция… Мне же Сёма был нужен. Но тут люди ходили, и я испугался, что начнут спрашивать, кто я и зачем тут… А я ведь русского языка почти не понимаю. Как только вы на нем поете?

— А что такого? — обиделась Люша.

— Ну… русский — очень трудный язык. Да это всем известно.

— А французский? — вдруг спросила Вера.

— Не знаю, — Алекс пожал плечами. — Хотя вообще я учил Фауста. Вроде ничего. Ну то есть не в языке сложность.

Вера окинула его оценивающим взглядом.

— Фауста предложить не могу. Но у нас есть Трике.

— Как?

— Трике. Если хочешь, приходи на прослушивание. Ну-ка встань, когда с тобой старшие разговаривают. Как думаете? По-моему, получится отличный такой… французик из Бордо.

12

Лето, перегревшись, лопнуло и растеклось по сентябрю, отдавая ему накопленный жар, тяжело дыша сухостью в усталые лица. И все кругом словно горело в лихорадке — раньше времени начали желтеть листья, в неподвижном воздухе пахло гарью, и где-то на грани слышимости звенела невидимой струной безотчетная тревога.

Был, впрочем, у них и вполне явный повод для беспокойства — предстоящая премьера, последние репетиции, спешка, суета и обычные неурядицы. Но это волнение было привычным, узнаваемым, теперь уж оно и не отпустит, так и будет нанизывать на себя дни один за другим, как бусины, а потом вдруг все кончится и наступит блаженная пустота. Саша любил это чувство и знал, что другие любят. Это была желанная мука. По-настоящему страдают от нее только новички.

Появление Алекса на прослушивании вызвало некоторое удивление, но спел он вполне прилично, и руководство махнуло рукой: пусть будет, ладно уж. Без Трике ведь не обойтись, а раз Вера ударилась в филантропию и решила поощрять юные таланты, тем лучше. Одной заботой меньше. Все-таки это ее спектакль, пусть делает что хочет.

Сам Алекс отнесся к неожиданному началу своей театральной карьеры настороженно. «Зачем это вообще? В порядке благотворительности?» — спросил он еще тогда, в комнате за портьерой. «Нет, просто остальные Трике уже разбежались, а ты человек новый и пока не знаешь, с кем связался», — зловеще сказал Ваня. «Больно молод для Трике», — Саша поджал губы в притворном неодобрении. «На себя посмотри!» — засмеялась Люша. «Да нормально все, чего вы? — сказал Сёма. — Будет еще одно прелестное дитя. У нас и так тут уже детский сад, а не опера. Я вот, например, уже почти убедил себя, что мне двадцать четыре». Ваня радостно закивал, а затем вдруг продекламировал с чувством:

Пускай года бегут проворно,

Для Сёмы это не беда.

Ему все возрасты покорны

Всегда!

Как бы то ни было, Алекс взялся за дело с рвением неофита, мужественно продирался сквозь трудности русского текста и безмолвной тенью сидел в зале на всех репетициях. Трике получился уморительный, и хотя акцент у него был не совсем французский, он так натурально путал слова, что Татьяна, которая должна была страдать и тосковать, слушая дурацкие куплеты, то и дело прыскала со смеху. Трике, видя это, старался пуще прежнего, и Татьяна смеялась уже в голос. Вера сердилась на обоих. Пианист, воспользовавшись паузой, оживленно обсуждал с Ленским покупку септика на дачу. Онегин с покаянным видом чинил стул, который они с Ленским опять внепланово поломали в ходе ссоры на балу. Словом, творческий процесс шел как обычно.