Лишний человек - [20]

— Нет.

Берти наконец что-то почуял и пристально посмотрел на Ваню.

— А почему ты спрашиваешь? У тебя там кто-то из знакомых был?

Под его внимательным взглядом Ване стало не по себе, но раз уж первым начал, надо идти ва-банк.

— Ты не видел там такого парня, невысокого роста, приезжий вроде, смуглый, говорит с акцентом… — Ваня замялся, понимая, насколько расплывчатое получается описание, и беспомощно заключил: — Странный такой, как будто что-то с ним не так.

— А что именно в нем странное? — переспросил Берти с явным недоумением.

Черт возьми, если б Ваня видел его хоть краем глаза, то, возможно, смог бы объяснить, что именно в нем странное! Но он сам знал об этом с чужих слов. Не скажешь ведь: «Ну, у него странная привычка ходить всюду с ножиком и время от времени пытаться кого-нибудь им зарезать…»

— Ну он такой… неблагополучный, — добавил Ваня. — Ну как бы… Ладно, бог с ним. Забудь. Это я так.

Но Берти не сводил с него глаз. Он вдруг стал серьезным.

— Это ты про ту историю, что ли, спрашиваешь?

— Да-да, про нее!

Ваня бросил притворяться, что его это не очень волнует, и впился взглядом в Берти. Что за история? Ну же, ну!

— Ну я не знаю, на самом деле, — медленно проговорил Берти. — Меня ведь там не было. Потом только услышал, кто-то рассказал… Не помню кто.

Не помню кто… Это Сёма!

— Может, это вообще несчастный случай был, там непонятно.

— Да?

— Угу. Вряд ли суицид. Ну вот тебе вообще пришло бы в голову покончить с собой из-за такой фигни?

— Из-за какой?

— Да из-за конкурса же! Кто-то там проголосовал против… преподаватель его, как я понял. Ну и он вылетел на отборочном туре. Он и еще куча народу.

— И он… покончил с собой?

— Нет. Я же говорю, не собирался он. Несчастный случай. А скорее даже просто хотел внимание привлечь. Или под наркотой был.

— А как его звали?

— Не помню. Обычная фамилия. Испанская такая. Хотя он вроде итальянец… Нет, не помню. — Берти задумчиво окинул Ваню взглядом. — Ты про это на самом деле хотел поговорить? Поэтому мне написал?

Ваня кивнул. Чего уж теперь-то увиливать.

— А зачем тебе?

— Ты помнишь Сёму? Сёму Кривобокова?

— Н-нет… кажется, нет. А кто это?

Ваня попробовал объяснить, но ничего не вышло, и конец их беседы получился скомканным.

— Мне пора, надо уже в театр ехать, — сказал Ваня неловко. — Хорошо, что встретились. Привет семье! Я, знаешь, тоже рад, что у меня девочка. А когда их три, то это…

— Это вообще жесть, — закончил за него Берти.

По дороге в театр Ваня позвонил Саше, но тот не отвечал, а расписывать ему это все в подробностях через мессенджер не хотелось. Где он вообще?! А, ну да, он же собирался в полицию, разыскивать машину Великаши. Совсем не то, что им на самом деле нужно предпринять! Вот же он, явный след, долгожданный ключ к разгадке! Хотя полиция тут тоже пригодится, это да. Но как-то слишком просто все оказалось… Получается, их таинственный убийца-иностранец — это всего лишь начинающий исполнитель, обиженный конкурсным жюри? Кто-то там против него проголосовал, и он хотел покончить с собой. Кстати, каким образом? Про это Ваня не спросил. Впрочем, неважно, это теперь нетрудно установить. И фамилию его найти в списке конкурсантов. И… да, разумеется, это о нем Сёма наводил справки в больнице! Совсем все просто — надо сравнить имена пациентов с конкурсным списком. Ваня даже засмеялся на ходу, и на него испуганно покосилась пожилая пара, тоже ожидающая зеленого света на переходе. Засмеялся — и тут же оборвал собственный смех.

Нет. Опять не складывается. Если их таинственный убийца — всего лишь обиженное юное дарование, то на кой ему сдался Великаша, чтобы подкарауливать его с ножом? Пусть даже… ну допустим, он затаил обиду на Сёму. Сёма был в судейской комиссии, он тоже мог проголосовать против. Допустим. Если этот тип действительно такой псих, что чуть не покончил с собой из-за мелкой неудачи, то он мог бы затаить злость на Сёму. Но какого черта Великаша?.. Почему? Откуда он вообще знает, кто такой на самом деле этот безобидный таксист? А если знает, то почему не боится его? Или он заодно каким-то образом узнал, что его жертва теперь лишена прежнего могущества? Но как это можно узнать, у кого? Вряд ли Великаша мог кому-то про это рассказать, вот разве что Саше, но это ведь другое дело…

Может, это все-таки не он? Берти сказал, что тот конкурсный неудачник просто пытался привлечь к себе внимание. А тот, кто им нужен, вряд ли захотел бы привлекать чье бы то ни было внимание. И все-таки… Берти, когда еще не понял, о чем речь, спрашивал: что в нем странного, в этом молодом человеке, что с ним не так? И Ваня не знал, что ему ответить. Он, в отличие от Саши, даже мельком не видел убийцу. Но теперь… теперь Ваня вдруг понял, что именно им безрезультатно пыталась втолковать хозяйка квартиры в Борнмуте. От этого человека исходил тяжелый запах хищника, ощутимый издалека.

Однажды в детстве Ваня вместе с друзьями гулял в районе цирка. Это было их обычное место встречи, и каждый раз кто-нибудь повторял дежурную шутку про сбежавших клоунов. Лёха Дубинкин привел с собой собаку. Собака была шикарная. Агаша, немецкая овчарка, остроухая, рыжеватая, с жесткой блестящей полосой шерсти вдоль холки, и все они умирали от зависти и каждый раз уговаривали Лёху взять ее с собой погулять. И Агаша была с ними в тот вечер, когда в цирк привезли для выступления тигров. Мальчишки, как их ни отгоняли, липли к ограждениям в надежде разглядеть настоящих тигров в фургонах. И только Лёхе пришлось их оставить и убраться подальше. Его Агаша, грозная и прекрасная, поджала хвост и потащила его вслед за собой на поводке, как только ветер донес до ее носа непривычный запах. Она никогда в жизни не видела тигров, но запах опасности и смерти узнала сразу. Ваня и сам его тогда почувствовал — или убедил себя, что почувствовал? И ему тоже стало не по себе при виде перепуганной овчарки.