Лишенное формы - [11]

Я посмотрел на монитор. Почти два часа. После ланча людям хочется расслабиться, поиграть, разложить пасьянс, поискать что-нибудь изотерическое, почитать книжонку. Я мог бы легко затеряться по крайней на час в потоке файловых запросов, пока все не примутся за работу всерьез. С другой стороны, запрашивая информацию по кровавым ритуалам, нетрудно зацепить защитный флажок, а если у них там круглосуточное дежурство, то меня обнаружат еще раньше. Взвешивая потенциальные риски и выигрыши, я вспомнил другой вариант, не столь изощренный и гораздо менее опасный, и поднял трубку.

— Дорогой, я уже несколько дней жду, что ты позвонишь, — отозвалась Бриаллен, едва услышав мой голос.

Я улыбнулся в трубку.

— Знаешь, могла бы и сама позвонить.

Она рассмеялась тем глубоким, грудным смехом, звук которого неизменно отзывался во мне волнительной дрожью, особенно если я сам заставлял ее смеяться. Этот раз не стал исключением. Бриаллен верч Гвилл аб Гвилл женщина грубоватая, но милая, сильная, но чуткая, энергичная, но мягкая и очень, очень могущественная. К тому же чертовски хорошая кухарка, хотя я, прежде чем отведать что-то из ее блюд, всегда уточняю, чем именно меня потчуют. Она из тех, знакомством с кем гордятся, чье внимание льстит.

— Знаю. Могла бы. Но в моем возрасте хочется получать доказательства, что тебя не забыли. Ты уже сто лет как не заглядывал.

— Я… э… был занят.

— Тебя снова что-то тяготит, — констатировала она, уловив нотку недовольства.

— Ну да…

— Жизнь как пирог, милый, даже если поворачивается задом, хватай кусок побольше.

— Знаю, знаю, — рассмеялся я. — У меня к тебе просьба.

— Занимаешься теми убийствами. — И снова не вопрос, а констатация. Многое Бриаллен знает сама, что-то узнает от других, так что мимо нее ничто не проскользнет. Я выложил все. Если не доверять ей, то тогда вообще некому.

— Дананнские сердца, — пробормотала она. — Кое-какие соображения у меня есть, и я даже пороюсь в тех пыльных старых гримуарах, но только при одном условии: ты должен прийти на обед.

— За мной должок побольше.

— Долги за теми, кто надоедает, а ты мне пока не докучал. Позвони через пару дней, — сказала она и, не добавив больше ни слова, повесила трубку. Как всегда. Я улыбнулся. Кто такая Бриаллен? Так сразу и не скажешь. Она и жрица-друидесса, и учитель, и исследователь, но самое главное — друг. Это ее я увидел, когда очнулся в госпитале. Другим был Стинки. А еще у нее одна из лучших библиотек по эту сторону Атлантики.

Я вывел на экран файлы и еще раз прошелся по данным. Все три убийства случились неподалеку от авеню. Рагнелл Дананн Сидхе, первая жертва, обнаружен в переулке, за пару кварталов от того места, где найден Пач Дананн Сидхе, вторая жертва. Гамелин, последняя жертва, закончил свои дни в квартале от него. С одной стороны, ничего удивительного. Переулки Вейрда — рассадники преступности. С другой стороны, я не мог не учитывать возможность того, что жертв связывает не только род занятий. Совершающий убийства иной, может быть, просто живет в этом районе.

Стиллингс-стрит и Питсбург-стрит, соединяя авеню с Конгресс-стрит, образуют вытянутый прямоугольник. По ночам машины курсируют здесь постоянно, высаживая одних пассажиров и подбирая других, так что получается что-то вроде бесконечной карусели. Рагнелл работал на улице, в основном на Стиллингс-стрит, возле Конгресса, а вот Пач искал клиентов среди посетителей сомнительного заведения под названием «Флиттербаг» на авеню. После разговора с Шаем и Робином появилась еще одна связь, Гамелина с баром. Мердок отрабатывал знакомых жертв. Пока никто из них не вспомнил ничего примечательного. Вторник — тихий день. Мало посетителей — мало свидетелей.

Экспертиза найденной на месте преступления одежды ничего особенного не дала. Волосков и тканей оказалось так много, что в лаборатории управления полиции Бостона до сих пор изучали тунику, которая была на Рагнелле в ночь убийства. В полиции слишком мало иных, а люди имеют свойство ставить на первое место человеческие проблемы. Везде политика.

Пач скрывал синяки под слоем косметики — бедняга не мог позволить себе купить даже дешевый вард и, если бы не умер от рук убийцы, нашел смерть на кончике иглы.

И вот теперь Гамелин. Юный Дананн, прибывший недавно из неведомых краев. Делать какие-то выводы слишком рано, но уже ясно, что он на момент смерти был здоров. И пьян.

Досадуя на себя, я выключил компьютер. Меня мутило от вида выпотрошенных тел. Я прошелся по квартире, стараясь понять, что толкает людей на ту или иную дорогу и потом ведет по ней. Почему кто-то заканчивает свой путь мертвой шлюхой? С какой утраты началось скольжение вниз? В чем первопричина? В физических особенностях? Любви? Деньгах? Власти?

Я стащил одежду, встал под душ и ошпарился горячей водой. Ощущение проникающего под кожу жара приносило болезненное облегчение. Хотелось не просто смыть, а спалить неудовлетворенность и разочарование. Я прибавил температуры, уравнивая ее с горячкой расползающейся по мне злости. Глупость иных не поддавалась ни объяснению, ни пониманию. Столько возможностей — только пожелай, так нет же, надо изваляться в грязи Вейрда. Я слышал причины и оправдания, если можно так назвать пустую болтовню о всеобщей греховности, моральном разложении и падении нравов, ими же и порожденных. О малой значимости секса в культуре народов, где новая жизнь рождается крайне редко. О способности к адаптации и восстановлению тех, чье существование рассчитано на столетия. Все это и еще многое другое я слышал не раз. Но такие аргументы звучат неубедительно на фоне впустую растраченных жизней, боли и смерти.