Лишь любовь разобьет тебе сердце - [69]

– Ну… а тогда почему?

Я пытаюсь подражать Мике:

– Я подумала… Что если нам вместе сходить на обед?

– На обед?

– Да! – слова сами вылетают у меня изо рта. – Просто ты вчера была так расстроена, я вдруг подумала, что могу тебе помочь.

– Зачем тебе это? – отзывается она, и во взгляде ее сквозит усталость. – Все же нормально, я не нуждаюсь в благотворительной помощи.

– Я в курсе! – говорю я. – Просто… Я не знаю. Подумала: не будет хуже, если я предложу.

Чувствую себя по-идиотски.

– Ну то есть это все мило с твоей стороны, но мы же вовсе не подружки.

– Знаю.

Я чувствую, как моя шея краснеет и нагревается.

– Слушай, не беспокойся. Глупое было предложение.

Пенни делает глубокий и громкий выдох:

– Нет, я очень тебе благодарна. Может быть, ты и могла бы понять мою беду.

Ее взгляд пронзает меня насквозь. В голове начинает звучать сигнал тревоги. Этого я не ожидала. К этому не готовилась. Интересно, знает ли Пенни о Мике.

– У меня болеет мама, – говорит она. – Очень сильно. Я очень боюсь. И никому еще об этом не рассказывала. Не знаю… – Ее голос обрывается.

– …Как об этом говорить, – продолжаю я ее мысль. – Да. Я это понимаю, – я прерываюсь. – А… а ты хотела бы?

– Не то чтобы. Но на самом деле я сходила бы на обед.

– Правда?

– Да.

* * *

Мы идем в закусочную, где подают буррито, неподалеку от кампуса. Пенни больше не упоминает про маму, а я – про Мику. Мы разговариваем о самом разном, например о том, какой период в истории искусства больше всего понравился каждой из нас. Пенни говорит, что хочет заниматься искусствоведением и, возможно, поедет учиться в Париж.

– А ты хотела бы учиться за границей? – спрашивает она.

– Раньше я хотела поехать в Японию. – Слова выпрыгивают изо рта быстрее, чем я успеваю их обдумать.

– А теперь нет?

Это довольно деликатное, но все же любопытство. Примерно так же стоматолог выискивает во рту кариозные полости. Я вспоминаю о документах, отправленных в школы Японии. И наполняюсь тихой и давно знакомой ностальгией, которая немного похожа на тоску по дому.

– Не знаю.

Честность придает моим словам вес.

– Япония – действительно крутая страна с точки зрения современного искусства, – говорит она, и я киваю.

Она права. Об этом я забыла. Интересно, что еще я забыла о Японии.

Вернувшись на кампус, мы обмениваемся номерами.

– Мы должны снова как-нибудь погулять, – говорю я и правда этого хочу.

– Да, – с улыбкой отвечает Пенни. – Надо бы.

Вечером дома я понимаю, что не хочу говорить Мике об этом обеденном перерыве, потому что может показаться, что я жду от нее похвалы за то, что провела с Пенни время. И еще вчера это было бы правдой. А после того, как я на самом деле с ней пообщалась… Это кажется просто смешным.

На следующий день, когда я одна в комнате, достаю мой японский альбом. Тихонько переворачивая страницы, разглядывая фотографии, читая сделанные нами с Микой подписи, я снова испытываю эту странную тоску по дому. И что-то еще. В душе мелькает крошечная искорка желания вновь туда попасть.

Глава 54 Зима

ЯНВАРЬ СМЕНЯЕТСЯ ФЕВРАЛЕМ, И у меня появляется куча новых дел. Я езжу в дом престарелых по средам. Снова начинаю заниматься: прямо зубрю, чтобы улучшить оценки. Я прошу маму взять нас с Дре и Пенни на открытие художественной галереи. Снова начинаю лазать по горам. И теперь едва ли вообще думаю о Сете.

Однажды вечером я иду в свою комнату и вдруг слышу, как кто-то играет на гитаре в гараже. Звучит так красиво, что я останавливаюсь. Замечательно! Настолько здорово, что я уверена: это не может быть Коджи. Но это он. Когда я захожу в гараж, он с закрытыми глазами самозабвенно бренчит песню группы «Радиохед». Я его не прерываю, даю доиграть, а потом начинаю свистеть и аплодировать. Он испуганно поднимает глаза.

– Коджи, это было потрясающе!

Он кладет гитару и пробегается рукой по волосам. Его пухлые щечки, которые, как мне казалось, останутся у него навсегда, пропали, весь младенческий жирок растаял. Он превратился из милого, пусть и надоедливого младшего братишки в уверенного в себе, симпатичного подростка. Когда он успел так вырасти?

– Спасибо, я много тренировался.

– Это заметно. Я просто потрясена.

Дальше он выпаливает совершенно неожиданно:

– На самом деле… я иду на один кастинг. Что-то вроде проекта «Голос», понимаешь? Но это новое шоу. И я подумал: может, ты со мной пойдешь? В качестве группы поддержки?

Он поддергивает рубашку, не глядя на меня.

– Я?

– Да. Можно взять двоих, и я выбрал тебя и Ивана.

Ивана Коджи знает почти всю жизнь: они так же близки, как мы с Андреа.

– Ты уверен, что не хочешь пригласить маму с папой?

Он мотает головой:

– Я хочу, чтобы ты была рядом. Как ты всегда… Помнишь, как ты всегда ходила на ее концерты?

Я не знаю, что сказать. Хочу поддержать Коджи, но как же жаль, что Мики нет рядом! Она так любила музыку. Я молчу так долго, что Коджи меняется в лице:

– Ты не обязана, конечно. Это не так уж важно.

Но это, на самом деле, важно. И я хочу поддержать Коджи. Особенно теперь, когда Мики нет. Она бы хотела, чтобы я была ему хорошей сестрой. Такой, какой она всегда была для меня. Я должна спрятать свои собственные чувства поглубже и помочь брату.