Лисье время - [3]

Тогда, в старые времена, в каждом доме был охотник. Огненная осень, красноватое поле, пурпур рябины, охотничья изба, во дворе висят на верёвках красные шкуры – Ляля в краеведческом музее всегда останавливается рядом с этой картиной. Охотники просушивали шкуры на солнце, чтобы убить бактерии. Шкурки снимают чулком и трубкой. Трубкой – это с лисиц и норок, делают надрезы на задних лапах и стягивают шкуру. Чулком – с белок, этим зверькам разрез делают в области рта. Зверям не больно, они же мёртвые. А вот дальше – самое неприятное – шкурку чистят на специальном колышке, остром, как пика воина. Так было и триста лет назад, мало что изменилось и сейчас в обработке механической; в химии-то, веществах, которыми обрабатывают шкурку, многое изменилось.

Бабушка Ляли долгие годы проработала на меховой фабрике, в химической лаборатории. У них дома каких только шкур нет, все разноцветные и все лисьи. Лежат шкурки в чемоданах, переложенные ароматной бумагой – от моли. Чемоданы нужны бабушке для лекций и экскурсий. Бабушка на пенсии, но работает. На фабрику приходят студенты колледжа или старшеклассники, и тогда приглашают бабушку. Её представляют так:

– А вот и наша пушная фея Татьяна Михайловна.

Бабушка каждое утро, даже в выходные и праздники, читает дипломные работы студентов, дома повсюду пачки бумаг. Бабушка с самого раннего возраста Лялю на работу с собой берёт. На фабрике Лялю очень любят, просто обожают. В первый поход, в боевое, так сказать, крещение, бабушка сказала трёхлетней Ляле:

– На фабрике иногда плохо пахнет. Пожалуйста, не морщи нос. – И закапала Ляле в нос какие-то капли.

– Бабушка! А себе почему не капаешь?

– Я привыкла, – отмахивается бабушка.

Ляля всегда ходила с закапанным носом на эти экскурсии. Во дворе фабрики воняло только раз или два – это ветер и вытяжки несли запах из подвалов – там чистили снятые шкурки. В подвалах, да, воняло тухлым мясом и нашатырём. Ляля не знала, чем так неприятно пахнет, теперь знает. Студентов и старшеклассников тоже предупреждали не корчить недовольные рожи, не обижать работников подготовительного цеха. И студенты вели себя стойко, носы сильно уж не морщили. Только однажды какая-то неженка, придерживая батистовый кружевной платочек, спросила у чистильщика шкур, загорелого сильного деда:

– Неужели вам их не жалко?

– А шубы вам носить нравится? – вопросом на вопрос ответил дед, по всему видно, старый охотник. Да у них в городе почти все старые мужчины – охотники. Или были охотниками.

В следующем цехе запах сложный, отдаёт какой-то резкой химией: тут шкуры обезжиривают, консервируют спецсоставами, сушат в специальных шкафах. Ляля тогда не знала, что это за запахи. Теперь выросла, теперь знает, но забывает, всё-таки сложные названия. Этот цех – вотчина бабушки. В «свой» цех бабушка приводила Лялю и без экскурсий: чуть Ляля заболевала, сразу сюда. И – насморк проходил, горло проходило. А кашель не проходил. Если бронхит, цех выделки не подходил, тогда Лялю вели в цех шапок, там сушильные камеры. Лялю сажали в сушильную камеру, приказывали представить себя собакой, а лучше лисой и дышать-дышать, одновременно и ртом, и носом. Тёплый жаркий воздух, а вокруг шапки, шапки и шапищи. Совсем не скучно сидеть, не то что в поликлинике на УВЧ. Болванки с шапками кажутся лисами новой породы: всё тело лысое, как у котов-сфинксов из журнала, а голова – меховая.

От пластичности шкурки зависит всё! Вот греческие шубы лопаются при ношении, достаточно прищемить шубу дверью маршрутки и дёрнуться, пушнорядские меха не лопнут никогда. Никогда! Мех со временем меняется, желтеют серебристо-чёрные лисицы, точнее, их мех, буреет пепельная норка. Это закон. Но бабушкины составы позволили шкурам изнашиваться намного медленнее. Заграничные, или, как говорят на фабрике, «вражьи», меха лезут со страшной силой, даже остевой волос! Пушнорядский мех почти не лезет. Ну белки, конечно, со временем лысеют. Но белка – она белка и есть. Из неё шьют детские пальто – ребёнок относил шубку и вырос. Пушнорядская пушнина – марка на века! Многие меховые фабрики закрылись, не выдержав конкуренции с дешёвым иностранным подобием пушнины, пострадал и Пушноряд, но выправился, вошёл в новую колею. И старые заказчики работают только с Пушнорядской пушниной. Все процессы в выделочном и отделочном цехах должны проходить идеально – от пропиток и режимов обработки снятой шкуры зависит последующее качество изделия. Всё до сих пор выполняется по бабушкиным инструкциям и под руководством её учеников, которые теперь сами начальники в экспериментальной лаборатории по изучению свойств меха.

«Вам их не жалко?» – странный вопрос. Никогда мех у Ляли не ассоциировался с бесшумными лисами, с юркими белками… Мех – это что-то совсем другое, он не пахнет убийством… Ну, как лисы съедают мышей. Лисы не могут без мышей. Так и люди не могут без тёплой одежды – так студентам объясняет бабушка. Мех – это иногда необходимость, а иногда и мечта.

– Меховое манто, – бабушка заканчивает вступительное слово, перед тем как начать экскурсию, – это мечта многих женщин. Вы спросите, почему – ведь есть множество искусственных заменителей, но магию меха не заменить ничем. Женщина чувствует себя защищённой под мехом. Недаром, когда Коко Шанель дарили плащ, она первым делом подбивала его подкладкой из серебристой норки. Кстати, этот вид норок особенно нестоек к светопогоде во всём мире, но наши родные пушнорядские норки почти не буреют со временем. И конечно же, не лезут, как их импортные дешёвые собратья.