Лис Улисс и потерянный город - [20]

Ну а затем шли всевозможные отделы, в которые тянулись прочие родственные нити: внучатые племянники, зятья братьев, деверя и золовки, а далее отпрыски деверей и золовок, а также деверья и золовки этих отпрысков. Нити опутывали весь главный корпус и устремлялись наружу, к корпусам-спутникам, в которых находили свое пристанище представители славного племени седьмой воды на киселе.

Каждый посетитель мэрии, заходя в главное здание, неизменно бывал ошарашен всепроникающим запахом кофе. Этот аромат источался буквально отовсюду, им был пропитан каждый квадратный миллиметр стен и каждый кубический сантиметр воздуха. Кофе здесь потребляли с утра и до поздней ночи, и горе тому, кто осмелился бы прервать священнодействие какой-то там работой. Словно это была не мэрия, а храм, в котором царит культ кофе. Поэтому посетитель даже не очень удивился бы, узнай он, к примеру, что в каждую ночь полнолуния все высшие чины учреждения во главе с мэром собираются в пещере глубоко под землей и поклоняются кофемолке.

В два часа пополудни порог мэрии пересекли усталые Бенджамин Крот и Георгий. Они подошли к окошку с надписью «Справочная».

– Добрый день. Где находится военно-мирный отдел?

Тигрица за окошком окинула посетителей подозрительным взглядом.

– Это ваш первый визит? – спросила она.

– Да, – робко ответил Крот. Он ни капельки не боялся расхитителей гробниц, но чиновники куда страшнее.

– Имя?

– Бенджамин Крот.

– Профессия?

– Профессор.

– Чего?

– Археологии.

– Вид?

– Енот, – удивленно отозвался Крот. Будто она сама не видит, что он енот.

Служащая записала в анкете: «Бенджамин Крот, енот, профессор археологии. Послушный. Довольно милый».

– Как давно?

– Как давно енот? – удивился Крот. – С рождения.

– Как давно в Вершине? – пояснила тигрица, покачав головой. Ох уже эти посетители, как маленькие, честное слово.

– А! Со вчерашнего дня!

Служащая поставила перед археологом анкету и чернильницу.

– Обмакните в чернила пальцы и приложите их сюда.

Крот послушно исполнил веленое. Тигрица раскрыла папку с надписью «Приезжие» и вложила в нее анкету.

– А зачем отпечатки пальцев? – испуганно спросил Крот.

– Коллекционирую, – объяснила тигрица. – Люблю рассматривать перед сном. А военно-мирный отдел – на четвертом этаже.

Партнеры направились к лифтам.

– Что же все-таки мы ищем в горах? – поинтересовался Георгий.

– Древности, – рассеянно ответил Крот.

– А это как-то связано с той картой, что намалевана у вас на животе?

Бенджамин Крот резко остановился.

– Вы… Вы подсматривали за моим животом?

– Нет, профессор, что вы! Это он подсматривал за мной.

– Что-о?

– С вас под утро упало одеяло, а лежали вы как раз на боку, животом ко мне. А что это за карта, профессор?

– Это? – Крот занервничал. – Это не карта!

– А что же? – удивился Георгий.

– Это… татуировка!

Суслик выпучил глаза.

– Татуировка? У вас, профессора археологии?

– Ну, я же не только профессор археологии. Я еще и охотник за расхитителями древностей. Вы же знаете.

– Знаю, – подтвердил Георгий. – А охотникам за расхитителями разве полагаются татуировки?

– Видите ли, мой друг, – Крот взял суслика под локоть и медленно повел в сторону лифтов. – Однажды, по долгу службы, я был внедрен в банду. Под видом своего, разумеется. Я должен был вывести эту банду на полицию. Чтобы бандиты не догадались, что я засланный, мне и сделали татуировку, как это полагается в преступном мире. Вам кажется, что это карта, но на самом деле это надпись «Не забуду умереть, не жди меня, мама, я вернусь, Люся, поймаю – убью». Просто татуировщик был неопытный и получилось не очень удачно. Не похоже на надпись.

– Да и на татуировку не похоже. Но теперь, когда вы так хорошо все объяснили, мне понятно, что это именно татуировка и именно надпись. Да-да, сейчас припоминаю: если немного сдвинуть линии, действительно выходит «Не забуду умереть, не жди меня, мама, я вернусь, Люся, поймаю – убью».

Кроту показалось, что последние слова суслика прозвучали как-то не очень искренне. Уже не в первый раз археолог подумал, что Георгий вовсе не такой пофигист, каким хочет казаться. Уж не пригрел ли Крот на груди змею? Ядовитого очкового суслика?

Они подошли к лифтам, где толпились служащие, с озабоченными мордами ведущие важные служебные разговоры:

– Столько работы, не продохнуть.

– Я за сегодняшний день, можно сказать, ни разу не присела.

– Всего пять чашек кофе с утра, представляете?

– Когда же наверху наконец поймут, что нельзя нас так эксплуатировать?

– А что делать? Весь город на наших плечах.

– Вот увидите, я уволюсь.

Каждый служащий держал в лапах важную служебную бумажку, чтобы иногда в нее заглядывать, качать головой и произносить: «Ох…», «Ну и дела», «Когда же это кончится?», «Сил моих нет» и «Прямо не знаю».

Открылись дверцы одного из лифтов, и вся толпа, включая Крота и Георгия, в него погрузилась. Лифт начал неохотное движение наверх, и в его лязге и кряхтении слышалось «Ох…», «Ну и дела», «Когда же это кончится?», «Сил моих нет» и «Прямо не знаю».

– Вы по делу? – спросила одна тигрица Крота и Георгия.

Те подавленно кивнули.

– Ох… Сил моих нет, – покачала головой тигрица. – Еще и вы. Прямо не знаю. Вот увидите, я уволюсь.