Лис Севера. Большая стратегия Владимира Путина - [101]

Заканчивая разговор о России-Весах как о возможной предельной задаче большой стратегии Путина, процитирую еще раз Концепцию внешней политики 2016 года: внешняя политика России «отражает уникальную, сформировавшуюся за века роль нашей страны как уравновешивающего фактора в международных делах и в развитии мировой цивилизации»[242].

Попытаемся теперь перекинуть мостик в будущее в отношении второй главной темы этого сборника — идеологии. Перспектива, которая открывается перед Россией в рамках большой стратегии Путина, требует «долгого дыхания», рассчитана на годы и десятилетия. А это значит, что для ее реализации нужны две вещи, и обе они относятся к идеологии. Во-первых, к реализации большой стратегии должно быть готово российское общество, а это значит, что в обществе должно быть согласие по базовым, ключевым вопросам прошлого, настоящего и будущего, то есть идеологический консенсус. Во-вторых, учитывая горизонт реализации большой стратегии, необходимо уже сегодня думать о механизме преемственности, чтобы следующее поколение российских политиков продолжило поступательный ход к достижению определенных целей, а не свернуло в глухой тупичок или не занялось конвертацией стратегического преимущества страны в личную выгоду. Как этого добиться?

И первое и второе говорит о том, что время действительно настало. О том, что идеология Путина существует и, более того, известна российским гражданам, написано во всех материалах этого сборника. Однако, как я уже говорил, до последнего времени эта идеология была явлена на уровне политических жестов и образов, а не на уровне декларации. Так вот, на мой взгляд, настало время открытого публичного декларирования идеологии. И сделать это должен сам Владимир Путин, так как никому другому граждане России не поверят.

В свою очередь попытаюсь добавить еще несколько общих штрихов к идеологии, реконструкцией которой я занимался в сборнике. Придется повторить, что государственной идеологии у нас нет и быть не может, поскольку этот постулат прописан в Конституции, а сама Конституция — как явление, а не как текст — часть идеологии Путина. Однако при отсутствии государственной идеологии у нас есть, как я уже писал, идеология доминирующая, которая в свою очередь разделяется подавляющим большинством граждан России — тем самым путинским молчаливым большинством — и является основой союза большинства россиян со своим признанным лидером Владимиром Путиным.

У этой доминирующей идеологии (читай: идеологии Путина) есть один системный признак, который обязательно надо учитывать и который отличает ее от классических идеологий — либерализма, социализма, консерватизма, груз которых тащится за нами еще с XIX века. Подчеркну, что я говорю об этих классических идеологиях и их разновидностях именно как о теориях, поскольку ими обозначаются еще и такие вещи, как «политические настроения» или «политические характеры», которые больше связаны с личными историями, но играют роль, разумеется, и в политике. Так вот, системным признаком идеологии Путина является то, что это не система, то есть не теория. Теперь подробнее.

То, что я называю идеологией Путина, не является разработанной теорией, которая дает ответы на все вопросы. Это скорее сложная ценностная система, которая может служить навигационной картой для ориентации в современном мире, и ценностная система координат, которая позволяет различать, «что такое хорошо и что такое плохо» и, соответственно, делать осознанный выбор при принятии решений. Ценностная система координат для Путина, как явствует из его многочисленных высказываний, носит нравственный характер и укоренена в религиозной, христианской (православной) церковной традиции. В рамках этой традиции ключевыми понятиями в идеологии Путина, как и в предельном проекте его большой стратегии, являются согласие, гармония, мир (примирение), равновесие (уравновешивание). Именно поэтому из православной традиции Путин публично артикулирует прежде всего те ценности, которые одинаковы для всех мировых и вообще больших религий и могут служить примирению и согласию: свобода и справедливость, достоинство и честь, милосердие и трудолюбие, любовь к ближнему и любовь к Богу.

Очевидно, что Путин является сторонником христианского реализма — направления, разработанного в русской политико-философской традиции (И. А. Ильин, С. Л. Франк и др.), но и в американской тоже (Райнхольд Нибур). Христианский реализм Путина — тема для отдельного разговора. Укажу только на два принципиально важных момента. Во-первых, политический деятель «должен уметь сочетать абсолютные и относительные нравственные требования. Стремление к идеальной демократии <…> должно уравновешиваться сознанием греховности общества и необходимости бороться за добро теми способами, которые реально возможны»[243]. Не отказываясь от абсолютного христианского идеала, политик должен учитывать обстоятельства и состояние общества, чтобы избежать соблазна «насильно сделать всех счастливыми». «Общественные реформы, — пишет С. Франк, — только в том случае и в той мере плодотворны и ведут к добру, когда и поскольку они учитывают