Лирика - [32]

Хочет есть, – иябысъел ферзя…

Под такой бы закусь – да бутылку!

Но во время матча пить нельзя.

Я голодный, посудите сами:

Здесь у них лишь кофе да омлет, —

Клетки – как круги перед глазами,

Королей я путаю с тузами

И с дебютом путаю дуплет.

Есть примета – вот я и рискую:

В первый раз должно мне повезти.

Я его замучу, зашахую —

Мне дай только дамку провести!

Не мычу не те́люсь, весь – как вата.

Надо что-то бить – уже пора!

Чем же бить? Ладьею – страшновато,

Справа в челюсть – вроде рановато,

Неудобно – первая игра.

…Он мою защиту разрушает —

Старую индийскую – в момент, —

Это смутно мне напоминает

Индо-пакистанский инцидент.

Только зря он шутит с нашим братом —

У меня есть мера, даже две:

Если он меня прикончит матом,

Я его – через бедро с захватом,

Или – ход конем – по голове!

Я еще чуток добавил прыти —

Все не так уж сумрачно вблизи:

В мире шахмат пешка может выйти —

Если тренируется – в ферзи!

Шифер стал на хитрости пускаться:

Встанет, пробежится и – назад;

Предложил тура́ми поменяться, —

Ну еще б ему меня не опасаться —

Когда я лежа жму сто пятьдесят!

Я его фигурку смерил оком,

И когда он объявил мне шах —

Обнажил я бицепс ненароком,

Даже снял для верности пиджак.

И мгновенно в зале стало тише,

Он заметил, что я привстаю…

Видно, ему стало не до фишек —

И хваленый пресловутый Фишер

Тут же согласился на ничью.

1972

«Прошла пора вступлений и прелюдий…»

Прошла пора вступлений и прелюдий, —

Все хорошо – не вру, без дураков:

Меня к себе зовут большие люди —

Чтоб я им пел «Охоту на волков»…

Быть может, запись слышал из окон,

А может быть, с детьми ухи не сваришь —

Как знать, – но приобрел магнитофон

Какой-нибудь ответственный товарищ.

И, предаваясь будничной беседе

В кругу семьи, где свет торшера тускл, —

Тихонько, чтоб не слышали соседи,

Он взял да и нажал на кнопку «пуск».

И там, не разобрав последних слов, —

Прескверный дубль достали на работе, —

Услышал он «Охоту на волков»

И кое-что еще на обороте.

И всё прослушав до последней ноты,

И разозлясь, что слов последних нет,

Он поднял трубку: «Автора «Охоты»

Ко мне пришлите завтра в кабинет!»

Я не хлебнул для храбрости винца, —

И, подавляя частую икоту,

С порога – от начала до конца —

Я проорал ту самую «Охоту».

Его просили дети, безусловно,

Чтобы была улыбка на лице, —

Но он меня прослушал благосклонно

И даже аплодировал в конце.

И об стакан бутылкою звеня,

Которую извлек из книжной полки,

Он выпалил: «Да это ж – про меня!

Про нас про всех – какие, к черту, волки!»

…Ну все, теперь, конечно, что-то будет —

Уже три года в день по пять звонков:

Меня к себе зовут большие люди —

Чтоб я им пел «Охоту на волков».

1972

«Так случилось – мужчины ушли…»

Так случилось – мужчины ушли,

Побросали посевы до срока, —

Вот их больше не видно из окон —

Растворились в дорожной пыли.

Вытекают из колоса зерна —

Эти слезы несжатых полей,

И холодные ветры проворно

Потекли из щелей.

Мы вас ждем – торопите коней!

В добрый час, в добрый час, в добрый час!

Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины…

А потом возвращайтесь скорей:

Ивы плачут по вас,

И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.

Мы в высоких живем теремах —

Входа нет никому в эти зданья:

Одиночество и ожиданье

Вместо вас поселились в домах.

Потеряла и свежесть и прелесть

Белизна ненадетых рубах,

Да и старые песни приелись

И навязли в зубах.

Мы вас ждем – торопите коней!

В добрый час, в добрый час, в добрый час!

Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины…

А потом возвращайтесь скорей:

Ивы плачут по вас,

И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.

Все единою болью болит,

И звучит с каждым днем непрестанней

Вековечный надрыв причитаний

Отголоском старинных молитв.

Мы вас встретим и пеших, и конных,

Утомленных, нецелых – любых, —

Только б не пустота похоронных,

Не предчувствие их!

Мы вас ждем – торопите коней!

В добрый час, в добрый час, в добрый час!

Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины…

А потом возвращайтесь скорей,

Ибо плачут по вас,

И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.

1972

«Проложите, проложите…»

Проложите, проложите

Хоть туннель по дну реки

И без страха приходите

На вино и шашлыки.

И гитару приносите,

Подтянув на ней колки, —

Но не забудьте – затупите

Ваши острые клыки.

А когда сообразите —

Все пути приводят в Рим, —

Вот тогда и приходите,

Вот тогда поговорим.

Нож забросьте, камень выньте

Из-за пазухи своей

И перебросьте, перекиньте

Вы хоть жердь через ручей.

За посев ли, за покос ли —

Надо взяться, поспешать, —

А прохлопав, сами после

Локти будете кусать.

Сами будете не рады,

Утром вставши, – вот те раз! —

Все мосты через преграды

Переброшены без нас.

Так проложите, проложите

Хоть туннель по дну реки!

Но не забудьте – затупите

Ваши острые клыки!

1972

Жертва телевиденья

Есть телевизор – подайте трибуну, —

Так проору – разнесется на мили!

Он – не окно, я в окно и не плюну, —

Мне будто дверь в целый мир прорубили.

Всё на дому – самый полный обзор:

Отдых в Крыму, ураган и Кобзон.

Фильм, часть седьмая – тут можно поесть:

Я не видал предыдущие шесть.

Врубаю первую – а там ныряют, —

Ну, это так себе, а с двадцати —

«А ну-ка, девушки!» – что вытворяют!

И все – в передничках, – с ума сойти!

Есть телевизор – мне дом не квартира, —

Я всею скорбью скорблю мировою,

Грудью дышу я всем воздухом мира,