Лирика - [2]

Вестником я прихожу с желанного нам Саламина,

Но вместо речи простой с песнью я к вам обращусь…

Я предпочту, чтобы родиной мне не Афины служили,

Но чтобы дали приют мне Фоленгандр[4] и Сикин…[5]

Мы ведь дождемся того, что повсюду, как клич, пронесется:

"Родом и он из Афин, сдавших врагам Саламин".[6]

На Саламин мы пойдем, сразимся за остров желанный,

Прежний же стыд и позор с плеч своих снимем долой!

САЛАМИН

Перевод Вяч. Иванова

Все горожане, сюда! Я торговый гость саламинский,

Но не товары привез, — нет, я привез вам стихи. …

Быть бы мне лучше, ей-ей, фолегандрием иль сикинитом,

Чем гражданином Афин, родину б мне поменять!

Скоро, гляди, про меня и молва разнесется дурная:

«Этот из тех, кто из рук выпустили Саламин!» …

На Саламин! Как один человек, за остров желанный

Все ополчимся! С Афин смоем проклятый позор!

СЕДМИЦЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ

Перевод В. Латышев

Маленький мальчик, еще неразумный и слабый, теряет,

Чуть ему минет семь лет, первые зубы свои;

Если же Бог доведет до конца седмицу вторую,

Отрок являет уже признаки зрелости нам.

В третью у юноши быстро завьется, при росте всех членов,

Нежный пушок бороды, кожи меняется цвет.

Всякий в седмице четвертой уже достигает расцвета

Силы телесной, и в ней доблести явствует знак.

В пятую — время подумать о браке желанном мужчине,

Чтобы свой род продолжать в ряде цветущих детей.

Ум человека в шестую седмицу вполне созревает

И не стремится уже к неисполнимым делам.

Разум и речь в семь седмиц уже в полном бывают расцвете,

Также и в восемь — расцвет длится четырнадцать лет.

Мощен еще человек и в девятой, однако слабеют

Для веледоблестных дел слово и разум его.

Если ж десятое Бог доведет до конца семилетье,

Ранним не будет тогда смертный конец для людей.

[Следующие фрагменты Солона даются в переводах С. Радцига (20, 22–27), Г. Церетели (1, 19, 21).]

БЛАГОЗАКОНИЕ

1

Наша страна не погибнет вовеки по воле Зевеса

И по решенью других присноблаженных богов.

Ибо хранитель такой, как благая Афина-Паллада,

Гордая грозным отцом, длани простерла над ней.

Но, уступая корысти, объятые силой безумья,

Граждане сами не прочь город великий сгубить.

Кривдой полны и владыки народа, и им уготован

Жребий — снести много бед за своеволье свое.

Им непривычно спесивость обуздывать и, отдаваясь

10 Мирной усладе пиров, их в тишине проводить, —

Нет, под покровом деяний постыдных они богатеют

И, не щадя ничего, будь это храмов казна

Или народа добро, предаются, как тати, хищенью, —

Правды священной закон в пренебреженье у них!

Но, и молчанье храня, знает Правда,[7] что есть и что было:

Пусть, хоть и поздно, за грех все-таки взыщет она!

Будет тот час для народа всего неизбежною раной,

К горькому рабству в полон быстро народ попадет!

Рабство ж пробудит от дремы и брань, и раздор межусобный:

20 Юности радостный цвет будет войной унесен.

Ведомо иго врагов: град любезный оно сокрушает

Через крамолу, — она неправдолюбцам люба!

Беды такие народу грозят, а среди неимущих

В землю чужую тогда мало ль несчастных пойдет,

Проданных в злую неволю, в позорные ввергнутых узы,

Дабы познали они рабства тяжелого гнет?

Так к дому каждого быстро идет всенародное горе,

Двери не в силах уже бега его задержать,

Через высокую стену оно перейдет и настигнет

30 Всюду, хотя б от него спрятался ты в тайнике.

Сердце велит мне афинян наставить в одном убежденье —

Что беззаконье грозит городу тучею бед.

* * *

Народа б не сдержал и не отстал бы сам,

Пока не сбил бы масла, снявши молоко.

А я ж меж ними, как на спорном поле столб,

Встал на меже.

ПРОТИВ ЕДИНОВЛАСТИЯ

19

Хмурая туча дождем проливается или же градом;

Пламенной молнии блеск в громе находит ответ.

А от великих людей гибнет город, и к единодержцу

В плен попадает народ, если в нем разума нет.

Кто вознесется превыше других, нелегко того будет

После сдержать, — обо всем надо размыслить сейчас!

20

Коли беда вас постигла[8] по слабости вашей постыдной,

То и богов обвинять нечего вам за нее.

Сами ведь этих людей вы усилили, дав им защиту,

И получили за то рабство лихое в удел.

Каждый из вас в одиночку лисиною поступью ходит,

Вместе же всех коль возьмешь, разумом слабы совсем.

Вы на язык лишь глядите и речи лукавого мужа,

Но не глядите совсем, что происходит кругом.

МИМНЕРМУ [9]

21

Если совет мой послушать ты хочешь, то выкини слово

И не сердись, что я стих лучше придумал, чем ты,

Но переделай его, сладкопевец, и так пой отныне:

«Лишь на десятке восьмом смерть да подходит ко мне!»

ФИЛОКИПРУ, ЦАРЮ КИПРА

22

Ныне ты здесь, над солийцами[10] царствуя долгие годы,

В городе сем обитай средь поколений своих.

Мне же Киприда да даст, что в венце из фиалок сияет,

С острова славного плыть здравым на быстрой ладье.

За устроенье же града мне милость с великою славой!

Да ниспошлет и возврат в землю родную мою.

ПИРУШКА

23

Там пьют они, и кто из них печеньице,

Кто хлеб жует, лепешек с чечевицей смесь —

Другие. Там в пирожных недостатка нет

Во всяких. Словом, то, что черная земля

Приносит людям, — все там в изобилье есть.

24

Спешит один со ступкой, с сильфием другой,

Кто с уксусом.

25

Другой несет гранатных зерен, тот кунжут.

РАЗНОЕ

26

Ветром волнуется море, когда же ничто не волнует

Глади морской, тогда нет тише ее ничего.