Лирика - [7]

Весной 1934 года Санников едет в Туркмению во главе второй писательской бригады. В этой бригаде среди 19 человек был Платонов. В том же 1934 году под редакцией Санникова был издан альманах к десятилетию Туркменистана (1924–1934) «Айдинг-гунлер» («Лучезарные дни»). В альманахе помещен рассказ Платонова «Такыр». У Санникова там же опубликован цикл стихов «Пески и розы», где стихотворение «В пустыне» об умирающем верблюде кончается такими строками:

В пустыне законы жестоки,

И каждому свой черед.

Живи для людей, умирай одинокий

И не грусти об ушедших вперед.

«И КАЖДОМУ СВОЙ ЧЕРЕД…» [14]

Мой отец Григорий Александрович Санников родился 11 сентября (30 августа — по старому стилю) 1899 года в городе Яранске Вятской губернии в многодетной семье ремесленника. Начал трудовую жизнь пятнадцати лет переписчиком в городской, а затем в земской управе. На семнадцатом году жизни отправился учиться в Москву, где был вначале слушателем политехнических курсов, а потом агитатором и инструктором Замоскворецкого Совета, секретарем в Бюро районных дум.

В марте 1917 года под влиянием своих новых товарищей — студентов Коммерческого института — Санников вступил в партию большевиков. В дальнейшем он учился в народном университете Шанявского на историко-филологическом отделении, где стал одним из организаторов и членом штаба красностуденческого батальона. Летом 1918 года весь первый состав этого батальона отправили на фронт на борьбу с Деникиным. Санникова командировали в прифронтовую полосу Уральского фронта, где в Вятке он был заведующим отделом всеобщего военного обучения. Осенью 1918 года его отозвали в Москву и назначили комиссаром пехотных курсов комсостава Красной Армии. В это время он участвовал в семинаре для молодых рабочих поэтов в литературной студии московского Пролеткульта. Здесь Санников впервые увидел Андрея Белого, слушал его лекции по стихосложению, получил знания по теории стиха.

Затем его зачислили в городской районный штаб Политуправления войск внутренней охраны (1919–1920), где он был сначала начальником литератур-но-издательского подотдела, потом комиссаром московского сектора и — совсем недолго — председателем реввоентрибунала. Мой брат Никита со слов отца вспоминает, что ему дали на рассмотрение десять дел и велели по трем вынести высшую меру наказания. Самое тяжкое преступление — украденная красноармейцем буханка хлеба. Отец, просидев над этими делами всю ночь, наутро пришел и попросил отставки.

Он устроился работать в Наркомпрос членом центральной литературной коллегии и одним из редакторов журнала «Кузница». Потом служил заместителем заведующего Лито Наркомпроса, редактором московского отдела высшего военного редакционного совета республики, редактором издательства «Кузница», «Рабочего журнала» в Госиздате.

Выступать в печати со стихами Санников начал с 1917 года. Первый сборник «Лирика» вышел в 1921 году в Москве. Затем последовали книги «Дни» (1921, Вятка, «Кузница») и «Под грузом» (1923, М., «Кузница»).

В начале 1920 года группа поэтов вышла из Пролеткульта и создала первое объединение пролетарских писателей «Кузница», в которое вошел и Санников.

В 1925 — 26 годах он был командирован в Закавказье и Персию в качестве корреспондента Всесоюзной ассоциации пролетарских писателей и журнала «Заря Востока». Новые впечатления отразились в книге стихов «Молодое вино» (1927, М.-Л.,ГИЗ).

В 1926 году вместе с А. С. Новиковым-Прибоем Санников совершает путешествие по морям вокруг Европы и под влиянием этой поездки пишет цикл стихов, который выходит затем отдельной книгой «На память океану» (1928, Тбилиси).

В 1929 году он был командирован в Аравию. После возвращения вышла книга путевых очерков «Тропический рейс» (1931, М.-Л., ГИЗ). Позже увидели свет его поэмы «В гостях у египтян» (1933, М., Советская литература) и «Сказание о каучуке» (1934, М., ГИХЛ).

* * *

Что послужило поводом для сближения Белого с Санниковым в конце 1920-х годов? Может быть, то, что жили они совсем рядом — в Долгом переулке в Москве. В последние годы жизни Белый часто бывал у нас дома. По словам отца, он нетерпеливо стучал в дверь своей палкой (необычной, с рукояткой в виде серебряной змеи с зелеными глазами-камнями; после смерти Белого Клавдия Николаевна Бугаева подарила палку отцу) и сразу же с порога начинал говорить, всегда увлеченно, взволнованно. Любопытна такая деталь: бывало, Белый по дороге к нам закуривал, отвернувшись от ветра, и продолжал идти, но уже в обратном направлении, погрузившись в свои мысли и забыв, куда шел вначале.

Сохранилось много писем, открыток, записок, посланных или переданных Белым Санникову из Москвы, Кучино, Детского Села, Коктебеля. У Белого были бытовые трудности, и за советом и помощью он часто обращался к отцу, что видно из его писем. (Именно эта часть исключена из отрывков, которые приводятся ниже.)

Порой бытовая неустроенность, безысходность положения прорывается в строках писем ощутимой болью. 17 июля 1931 года Белый свидетельствовал: «О сундуке уже не думаю: о Сельсовете тоже: пусть описывают имущество, которого вовсе нет, кроме шубы и зимней шапки; а денег платить не буду: по-след-ни-е гро-ши! И они нужны для устройства жизни: ибо на устройство в Детском уже затрачено (куплены дрова на зиму); пусть все пропадает прахом!